Приходите еще, скоты убогие! Свинца на всех хватит!
– Что там? – кричит Устрицкий, – Их видно? Или они переместились?
– Аллес! Ни хрена больше никого… Трупаков подобрали видимо и на «хаузе» свои подались, раны зализывать… Еще один бой – наш!
– Хорошо! Спускайся уже, Николай Александрович! От греха…
– Полагаешь, скоро попрут снова? – политрук чинно и медленно ступает вниз, перескакивая по обломкам скал, – Или минометами рвать начнут?
– Не то, не другое, – гулко снизу отзывается Устрицкий, – вход маленький, смысла нет. Сегодня возьмут на прицел, а завтра завалят камнями, замуруют наглухо… Как они всегда делают с небольшими подземными дырами. Их логику просчитать достаточно просто!
Примитивные варвары… Все мысли прямолинейны, без узоров и отклонений! Полагаются на силу техники и численное превосходство. Это их и погубит.
– Значит, на сегодня представление закончилось? – покачивается охмелевший от боя и спиртного, комиссар, размахивая разряженным пистолетом, – Снимаем маски, опускаем занавес? И музыка сержанта Устрицкого стихает….
– Вроде того! – улыбается Устрицкий, – Иди уже, отдохни, поспи, товарищ комиссар, на сегодня свой долг ты точно выполнил! Фрицев разогнал…
У нас впереди еще сражений немеренно.
– Ладно, будь по-твоему, Боря! Я и вправду, утомился слегка. Может, усну… Черт! Трофеев нет, жалко… Все с собой гансы утащили, даже брошенного патрона нет. Мой парабеллум пуст…
– Ничего! В оружейной найдем! Пополним боезапас… Я тоже, почти все расстрелял. Сейчас Азаров подойдет, веселее будет.
– Ну, тогда, бывай, до встречи! Я потопал, сейчас провод запалю и вперед с горящим огоньком! Держись Боря, увидимся!
– Удачи, Николай Александрович! – вытирается пилоткой Устрицкий, – Я еще побдею в подземном храме…
Глава 18. Кто ты здесь?
В громадном черном пространстве мрака и камня движется маленькая мерцающая точка, то появляясь, то исчезая… Живой огонек, упрямо продирающийся через оскалившуюся пучину Тьмы. Как светлячок в смоляной ночи, он неровно мелькает в поисках верного пути. Среди холодного могильного безмолвия нависающих глыб катакомб, он кажется чем-то искрящимся нереальным и абсолютно неприемлимо враждебным, этому царству вечного Мрака. Непонимающее, светящееся смутное пятно дерзко и самозабвенно вторгшееся, будто обречено… Словно еще мгновения и он потухнет – настолько несопоставима зависшая беспредельная масса причудливо изломанного камня и порывисто колышущееся от подземного ветра пламя, как знамя, случайно попавшей сюда жизни. Сколько ему еще осталось?
Старшина Коба оборачивается…. Его гулкие шаги звучат эхом, будто какого-то забытого инструмента, тени от факела вырастают за спиной до невероятных извивающихся размеров, и кажется, уже не принадлежат телу, живут отдельно, залихвастски кривляются как стая чертей… Непроницаемая темнота, словно зверь расплылась, затаилась