это у меня принять, обозвать важным и перепоручить.
– Нет, милостивый государь! – отмахнулся Хлопов. – Обождите вы со своим личным мнением. Это вопрос деликатный, не терпящий огласки. А вы что же – хотите его в столицу?! Да тут же присяжные поверенные растреплют, разнесут сплетню по всем судам. Набегут со своими ядовитыми вопросами все эти репортёры из «гудков», «свистков», «современников», «русских инвалидов» и прочего… Им, даже обгоняя извозчиков бегом, пылиться в переулках времени не понадобится – типография рядом, ниже этажом, прямо под нами. И всё!.. И пошёл-заработал станок!.. Дельце сделано. Завтра же Петербург наводнится кривотолками… А эти?..
Александр Фёдорович выразительно ткнул пальцем в пол, себе под ноги, указывая опять же на второй и первый этажи:
– Эти особы милосердия из Красного Креста… А те?.. Архаровцы охранного отделения… Собственной Его Императорского Величества канцелярии. – Хлопов неестественно выпучил глаза. – Они же мне проходу не дадут – расспросами замордуют. А у меня, милостивый государь, и так от нервных перенапряжений печень пошаливает. И шея местами в позвонках скрипит.
– Ну, что же… Как, собственно, прикажете, – пожал плечами Тарасов.
– Да, Игнатий Васильевич. – Хлопов окаменел лицом и вновь стал похож на прежнего Хлопова, конкретно которого все и привыкли видеть: – Непременно прикажу.
Губернский прокурор приказал, записав в своём дневнике:
– Доследовать дело чинами уездной полиции. Предварительное заключение предоставить в присутствие не позднее… Ну, бог с ним… четырнадцатого октября сего года.
– Слушаюсь вашего превосходительства, – отчеканил Тарасов. – Благодарю за определение разумного срока. Пощадили.
– Не желаете ли чаю испить? – спохватился губернский прокурор.
– Нет, Александр Фёдорович, – ответил Тарасов. – Уже и в поезде поспел откушать.
За этим уездный исправник решил и откланяться.
– Помощь вам оказана мною будет, – всё же смягчился и окликнул Тарасова Александр Фёдорович. – Ответственность частично с уездной полиции снимаю. Направлю к вам для уголовного преследования по делу столичного следователя.
– Просил бы характеристику, – заинтересовался Игнатий Васильевич.
– Целостный, практичный человек в чине капитана, – рекомендовал следователя Хлопов. – И уверяю вас, что своего нынешнего положения в обществе, чина и звания он добился прилежностью и умением, а отнюдь не сильной протекцией. Кстати, службу в нижних чинах от инфантерии проходил на Кавказе. Явил там похвальное усердие, острый ум и даже преуспел, что удивительно, по медицине! Был отмечен державными наградами и направлен в Санкт-Петербург для обучения военному медицинскому искусству, где к тому же выказал великолепную способность к аналитическому мышлению и следственному делу. Иначе был ориентирован по службе. И не ошибочно. Успешно раскрыл громкие, чудовищные злодеяния шайки лодочников у