только членов, основная же масса свободных меломанов, иногда человек 300 или больше, по субботам и воскресеньям собиралась в Автово у магазина «Юный Техник». Рынок много раз переезжал, то в Ульянку за «трубу», то в Девяткино, то куда-нибудь ещё, поскольку постоянно подвергался милицейским облавам и налётам «комсомольских оперотрядов». Причем, последние были самыми настоящими сволочами, они без разбору и, похоже, с наслаждением кололи и били абсолютно всё, что попадалось под руку и что было нажито непосильным трудом любителями музыки. Поэтому там периодически происходили коллективные забеги на разные расстояния и с разными результатами. Надо сказать, будучи, скажем так, клубом по интересам изначально, эти сборища всякий раз обрастали различными коммерсантами и превращались в обычные толкучки, где начинали торговать всем подряд – шмотками, бижутерией, книгами и даже, по слухам, неведомыми запрещёнными веществами. Соответственно, забеги происходили всё чаще и чаще, и в конечном итоге, бедные дискофилы были вынуждены искать новые места. Особенно мне запомнился разгон рынка на станции Пост Ковалёво зимой то ли 79, то ли 80 года, когда приехал целый автобус внутренних органов с собаками, и мне пришлось по пояс в снегу переть как бульдозеру в чистом поле с километр, а потом скрываться в сарае на каком-то пустом дачном участке. Ведь в случае поимки была гарантирована бумага в институт и очень даже вероятное отчисление. Ну, а если товара было достаточное количество, как, например, у меня, то, в принципе, возможны были и неприятности с законом. Но – миновало.
Коммерческая музыкальная деятельность осенью того года как-то постепенно сошла на нет. Мужики из НИИ уволились, а Велинзон вообще собрался уезжать и, как я понимаю, вскоре уехал. В конце концов, отыграв пару не запомнившихся мне выступлений, мы распрощались, договорившись, если что, созвониться.
Я продолжал общаться с моим вновь приобретенным приятелем Лёхой, несколько раз он побывал у меня, а я у него дома. Наверное тогда я познакомился с его родителями Мариной Павловной и Борисом Алексеевичем, замечательными гостеприимными людьми, которые поразили с самого начала тем, что отнеслись ко мне как к абсолютно равному и обращались исключительно на Вы. Очень странно мне в свои 18 лет было слышать от взрослого человека: «Здравствуйте, Шура…» и так далее, ну и, кроме того, они совершенно лояльно относились к небольшим количествам алкоголя, которые мы себе иногда позволяли. С точки зрения моих теперешних представлений, «шестидисятники» – это как раз о них, о молодежи оттепели, со всеми этими стихами Бродского, Евтушенко, Окуджавы, походами, физиками-лирикаими и прочим. У нас дома тоже чувствовалось влияние той эпохи, но в значительно меньшей степени, всё было как-то иначе.
Мы с Лешей поигрывали на гитарах, вроде бы записывались даже, ну и как-то само собой вскоре стала заходить речь о том, что хорошо бы создать ансамбль (а я-то уже все уши прожужжал