развеяться. Мой взгляд скользит по комнате, и я замечаю у другого конца стола Гила.
– Не… не знала, что здесь кто-то есть, – взволнованно говорю я.
Он смотрит на пустой стол, над которым еще пару мгновений назад возвышалось герцогство Победы, словно хочет, чтобы одним взмахом руки можно было бы разрушить его до основания.
– Тебе следует поискать новое тайное место. Эта комната – одна из самых часто посещаемых в Поселении.
– С чего ты решил, что я прячусь?
Он передвигается, словно призрак, вдоль стола, пока не оказывается в нескольких шагах от меня. Неудивительно, что я не слышала, как он вошел.
– Ты пришла сюда не для того, чтобы тренироваться. Кстати, слышал, все идет так, как я и ожидал.
– Мне это дается нелегко, – нахмурившись, оправдываюсь я. – Но я пытаюсь.
– Если бы это было легко, мы бы не проиграли войну.
– У меня сложилось впечатление, что жители Поселения не считают войну оконченной.
Рот Гила кривится в едва заметной ухмылке:
– Неужели ты хоть чему-то научилась?
Плечи невольно напрягаются, а я ругаю себя за то, что так много болтаю. В Поселении и так знают обо мне больше, чем мне бы хотелось. А мне бы хотелось, чтобы чувства, которые я испытываю в загробной жизни, оставались только моими.
Но Гил смотрит на меня так, будто не имеет значения, сколько стен я пытаюсь возвести вокруг себя. Потому что он видит меня насквозь.
Я рассматриваю линии на столешнице.
– Я пришла сюда не для того, чтобы спрятаться. А чтобы попытаться понять.
Он молчит, словно ему неинтересно, но я продолжаю:
– Чтобы перестать чувствовать себя чужой в этом мире, мне нужно узнать его получше.
Гил взмахивает рукой, и голограмма появляется вновь. Снег серебрится в свете огней, пока он скользит взглядом по изображению башни из стекла.
– Я все еще пытаюсь понять, как пользоваться голограммой, но порой в голове возникают объяснения, что и как следует делать. – Я поджимаю губы. – И, кажется, это место называется Зимняя Крепость.
– Это тюрьма, – напряженно говорит Гил. – Одна из многих.
– Кто-нибудь знает, что там?
– Никто оттуда еще не возвращался.
– Но ты же вернулся, – напомнила я.
Взгляд его карих глаз устремляется ко мне, мерцая на свету, словно лезвие.
– Меня поймали не в герцогстве Победы, поэтому и держали не в Зимней Крепости. Хотя мне кажется, что там намного роскошнее, чем в герцогстве Войны. Как и везде в герцогстве Победы.
Я вспоминаю выражение лица Гила, когда Анника впервые упомянула побег, и то, как он посмотрел на меня, когда назвал это сражением. Может, он и выжил, но вернулся из герцогства Войны не один. В его глазах виднеются призраки, которые питаются его болью. Его ненавистью.
– Как это случилось? – тихо спрашиваю я.
– Мы с Ахметом искали выживших в Лабиринте, и ситуация вышла из-под контроля, – с безразличием на лице говорит он. – Ахмет