куда клонит супруг, она швырнула поднос на стол, закрыла глаза ладонями и зарыдала.
– Вечно ты лезешь, без тебя не обойдутся, – запричитала она. – Зачем тебе нужен этот старик, ты бы обо мне подумал!
Печено смутился, пожал плечами; Пул из деликатности хотел выйти в бар, но Ганит, взяв его за плечо, придержал.
– Не туда, – шепнул он. – Подожди наверху.
Он развернул Пула и подтолкнул к другой двери, она находилась у мальчика за спиной. Дальше шел коридор с лестницей и выходом во двор. Пул поднялся по крутым ступеням; через еще одну дверь очутился в просторной, светлой комнате. Как он догадался, здесь жили супруги Печено.
Мальчик присел на край широкой кровати, огляделся. Скромная, без излишеств обстановка вкупе с чистотой и порядком, создавали атмосферу уюта и домашнего тепла. Помимо кровати, в комнате стоял платяной шкаф с вмонтированным в среднюю дверцу овальным зеркалом; у окна – стол в окружении трех мягких стульев, а в противоположном углу шикарное плюшевое кресло. На столе какие-то бумаги, видимо, там подсчитывались доходы-расходы заведения. У кресла на полу темнела пепельница с горсткой обгоревших смоляных палочек – кто-то из четы Печено имел привычку нюхать ароматизированный дым. В распахнутое настежь окно виднеются мачты стоящих у пристани кораблей, доносится шум порта, а легкий ветерок несет вездесущий запах дегтя.
На лестнице послышались быстрые шаги, в комнату вошел Печено.
– Я уже знаю, что Монгу разыскивают, – присаживаясь в кресло и привычным движением вынимая из нагрудного кармана упаковку смолянок, сказал он. – Сегодня утром приходил этот мерзкий тип… как его… Кохи! Этот слизняк осмелился мне угрожать, и я выкинул его на мостовую.
Ганит поджег смолянку и, устроив пепельницу на подлокотник кресла, втянул ноздрями ароматный дым. Затем он проделал то, что помогло Пулу вспомнить, где он видел этого человека раньше. Ганит небрежным движением стряхнул пепел, поднес смолянку к кончику носа и, сведя глаза к переносице, посмотрел на тлеющий огонек. Для чего он это проделал?! Дурная привычка?.. Ведь когда, лет пять назад, он однажды заходил к отцу в гости, и они за столом потягивали вино, он смолил и делал то же самое. Еще тогда Пула удивил этот странный жест, он даже спросил отца, зачем дядя сводит глаза, ведь это больно и неприятно. Отец, улыбнувшись, ответил, что не знает.
Печено еще раз поднес огарок к глазам, затем продолжил:
– Поэтому я был настороже: этих людей не стоит недооценивать, они способны на все. Ты говоришь, Монга стремится попасть в катакомбы не для проведения языческого обряда?!
Пул кивнул, хотя этого и не требовалось: Печено просто рассуждал вслух.
– А на самом деле, – задумчиво произнес десантник, – этот ритуал не что иное, как активация программы корректировки орбиты планеты. Интересно, выходит, верна вторая теория. Что же он мне голову морочил?! Он – Посланник!!! А я-то принял его за религиозного фанатика – мало ли их сейчас бродит?! Ну и направил к этому Кохи. Просто так, ради смеха. Коротышка в последнее время частенько в баре отирается, все что-то вынюхивает. А какой камень отобрал