Портфель тебе дороже меня?
Фима с улыбкой отмахнулся.
– А я тебе завидую, представляешь, – вдруг сказал Миша. – В машине ведь ты от людей изолирован. А в общественном транспорте такое бывало! Помню ехал я в автобусе в консерваторию, еще студентом.
– Ты музыкант? – перебил Фима. – На чем играешь?
– Да здесь на всем приходится. Ну и в школе музыкальной работаю. Так вот, сижу у окна, читаю, как водится. Наконец, моя остановка. Девушке, что рядом сидит, симпатичная такая, говорю: «Вы выходите?» А она мне: «По обстоятельствам…». Протиснулся я мимо нее растерянно, из автобуса вылез и так себя ругал! До сих пор, как вспомню – ругаю.
Фима вежливо хихикнул, Катя улыбнулась. А Маша толкнула маму и спросила: «Это что значит, обстоятельствам?».
– Ты бы лучше ребятам что-нибудь полезное о Германии рассказал, – заметила Лида шутливо. – А то я тоже вспомню. Какого-нибудь немца – чтоб далеко не ходить.
– Все, сдаюсь, сдаюсь. Ты эту угрозу учти, – подмигнул он Фиме, – если у женщины есть возможность немца вспомнить, то это опасно.
– Э, у нас все крепко, верно Катюха? – повернулся Фима к жене.
Миша и Лида обменялись через внутреннее зеркало заднего вида взглядами.
– Ну, дай бог, – закрыла тему Лида.
++
Машина в темноте подъехала к тяжелым воротам распределительного лагеря для беженцев. За стеной, окружающей лагерь, были видны невыразительные бетонные дома. Миша и Лида помогли Фиме выгрузиться и поднести вещи к проходной.
– Ну все, тут пока прощаемся, – сказал Миша. – Завтра рано на работу, а нам еще до дома час ехать. Телефон наш имеете. Когда поселитесь в хайме, звоните.
– А хайм – разве не имя? – спросила Катя.
– Имя – тоже, хотя и Хаим, – ответила Лида. Но здесь так еще общежития для беженцев называются.
Проходная начиналась с коридора с вертушкой. Перед вертушкой справа находилось большое окно в комнату, в которой сидел средних лет молодцеватый дежурный. Пока Фима подтаскивал чемоданы, Катя обратилась к заинтересованно смотрящему на нее немцу: Good evening. / Добрый вечер (англ.)
– Guten Abend. Ihre Papiere, bitte. / Добрый вечер, ваши документы, пожалуйста (нем.), – ответил дежурный.
Непонимающая Катя сделала извиняющуюся гримаску и, на всякий случай, одарила дежурного одной из лучших своих улыбок. Тот оживился. Подошедший Фима вытащил из сумки документы и сунул их в окошко. Дежурный быстро пролистал бумаги.
– Sind sie verschiedene Familien? / Вы разные семьи? (нем.)
Фима растерялся.
– Йа. Найн. Майне фамилие – Мильман. Зи, – Фима показал на Машу, – аух, майне тохтер. Зи, – он ткнул в сторону Кати, – ист Щукина. / Да. Нет. Моя семья (путает с «фамилией») – Мильман. Она – тоже, моя дочь. Она – Щукина.
Дежурный еще больше оживился.
– Sind sie getrennt? / Вы по отдельности? (нем.), – обратился он к Кате.
Фима отрицательно помотал головой, но дежурный этого не увидел – в это время Катя беспомощно подарила ему еще одну улыбку.
– Gut.