истинный деликатес, вспоминая, как когда-то ел отвратительные морепродукты, в ресторане на углу своего дома. Тогда мерзкие моллюски казались мне горсткой соплей, сейчас же я отдал бы жизнь за обычный гамбургер, с котлетой и луком, с небольшим ломтиком сыра и парой булочек.
Я полностью потерял рассудок в этой кромешной темноте, я не знал какой сегодня день, какой час, только темнота и мой голос раздающийся как вопль.
Я долгое время стучал в дверь, молил о спасении, пока не понял, что выхода от сюда нет, никто не поможет. Теперь я молчу, и судорожно бью пальцем в стену, кажется это нервный тик, моя нервная система дает сбой. Хочется узнать для чего я здесь.
До заключения, я был обычным врачом, я не был богат, не купался в роскоши, маленькая съемная комнатка, дешевые сигареты и холодный кофе, таким был мой завтрак. Скучная работа, толпы пациентов и горы бумажной рутины, а потом вечер перед телевизором с бутылкой пива. Что же сейчас? Завтрак, состоящий из корки заплесневелого хлеба и кружки воды, до следующей кормежки размышление о том, что я не успел еще сделать в этой жизни, чего не увидел.
В детстве я мечтал посмотреть мир: отправиться во Францию, отведать первоклассный круассан и оглядеть весь Париж с высоты Эйфелевой башни, искупаться в Средиземном море и взглянуть на настоящих самураев в Японии. Детские мечты никогда не сбудутся, теперь единственная мечта узнать для чего я здесь.
Становиться холодно, видимо уже пришло время зимы, я сидел на леденящем тело полу и колотился от холода. В руках сжимал единственного друга, Реджи так же немыслимо дрожал в моих руках. Уснуть в этом аду не представлялось возможности, и все же когда организм истощается ему необходим сон, я боялся уснуть что бы ни окоченеть от холода. Что бы хоть как-то согреться, пришлось справлять нужду под себя, единственно, что могло согреть менять хоть на какое-то время.
Пальцы сводило от обморожения, я перестал чувствовать ноги. Все последнее время я провел на полу, вставать с него уже не представлялось возможности, не было сил даже дотянуться до миски с картофельными очистками, которые принесли для еды. Жуткий голод сводил меня с ума, я уже забыл свое имя, забыл кто я. Все чаще и чаще стала появляться мысль съесть Реджи, но часть оставшегося рассудка останавливал меня, он единственный друг.
Жажда голода отбросила все человеческое. Крыса больше не казалась мне другом, только средство пропитания. Его последний писк еще долго раздавался в моей голове, но этого слишком мало. Не так уж и на долго хватило крысиной тушки.
Пальцы правой руки почернели от обморожения, то самое чувство, когда из всех подвижных частей остается только одна рука. Ужасающий голод все глубже и глубже закрадывается в разум. Попытался укусить себя, невероятно больно, но голод еще хуже, ужасно отгрызать и жевать свою плоть.
Дни мои сочтены, я не чувствовал холода, потому что больше не ощущал ни единой части своего тела. Бездушное тело, которое