его диктовку было составлено заявление о моем согласии на сотрудничество с секретным отделом. Кодовое название мне предложили – Роза, он решил, что для женщины это вполне подойдет. Сказал, что будет назначать встречи при необходимости, место он укажет.
Я ещё не освоилась на новом месте, никого не знала, чувствовала себя очень неуверенно, боялась потерять это место, полученное с таким трудом. Да и жила, как многие, в плену иллюзий о том, что наша страна самая лучшая, гуманная и всё такое прочее. Хотя уже пришлось частично убедиться в, мягко говоря, неполном соответствии этих представлений с действительностью.
Первая встреча была назначена к моему удивлению в доме одного из моих бывших одноклассников. Женя там сейчас не жил, он окончил военное училище и служил где-то в другом городе. Жили его родители.
Майор был приветлив, внимателен, расспросил сначала о сыне, о моих делах, потом мягко перешел к поручениям. Мне предлагалось наблюдать за выполнением секретного режима сотрудниками части, сообщать о возможных нарушениях: «Это не предполагает для них никаких последствий, но если что-то где вдруг всплывет, мы будем знать».
Ещё несколько раз встречались в этом доме и в кабинете отделения милиции на улице Дзержинского. Ничего существенного я ему сообщить не могла и выполнять новые поручения тоже. «Может быть, знаешь тех, кто встречается с иностранцами?» Иностранцы учились в военном училище тыла, ни подруг, ни знакомых у меня там не было, да и куда я могла ходить от маленького ребенка, который к тому же серьёзно заболел. «А вот Скородумов у вас не сдает иногда в секретную библиотеку свой чемоданчик, когда уходит, оставляет в шкафу». Действительно, но я никому об этом не говорила. Другие источники? Или прослушка где-то установлена?
Один раз я пришла после бурного обсуждения в лаборатории очередного повышения цен на золото. Что меня дёрнуло заговорить об этом? Посоветоваться хотелось, он вроде бы так по-отечески ко мне относится, старший товарищ. Но тут он мгновенно преобразился, в лице появилось что-то хищное, прямо-таки крысиный оскал: «Кто сказал? Что? Бери ручку, пиши. Не показывай вида потом, что к тебе это имеет какое-то отношение. Теперь заткнутся!» Медленно, слишком поздно стало приходить прозрение. Да никакую родину они не защищают! Защищают свои тёплые места, удобное для них устройство!
Больше на встречи с ним я не приходила. Он встречал меня после работы шёл рядом, настаивал на необходимости встреч. Я отговаривалась нехваткой времени, болезнью ребенка. Потом, в конце концов, решилась сказать прямо:
– Когда я соглашалась на сотрудничество, я не знала что это такое. Теперь знаю и не хочу!
– Что ж, это дело добровольное. Но ты об этом ещё пожалеешь!
– Может быть.
До сих пор не знаю, почему он оставил меня в покое. Может быть потому, что готовился к отставке.
Я уже работала на должности инженера. Освободилась должность старшего инженера. Год я выполняла