зашуршало, и ладонь Нуфа мягко притопила голову Арлинга в жижу. Более мерзких ощущений он еще не испытывал. В ушах зашумело, к горлу подкатил ком, ноги свела судорога. Понимая, что больше не выдержит, Регарди дернулся, но рука юнги соскользнула сама, отпуская его из вонючего плена.
– Уфф, тебе повезло, – усмехнулся Нуф, пока Арлинг отплевывался, стараясь делать это не очень громко. Хорошо, что он ничего не ел с утра – в отличие от Нуфа, который издавал странные звуки.
– Повезло, что я не вижу той дыры, куда ты меня столкнул? – сердито ответил Регарди. – Долго ты собираешься в ней сидеть? Абира схватили!
– Ну да, схватили, – еле слышно проговорил юнга, отпуская его ногу. – Ветер сменился, принес бурю, такое бывает. Но он выкрутится, ты за него не переживай. Он всегда выкручивался. Каракатица мне в печенку. Я знал, что когда-нибудь этот день наступит, и думал, что буду к нему готов, но… черт побери, это не так.
Нуф захрипел и затих. Заподозрив неладное, Арлинг нащупал его и потряс, но в ответ раздался лишь стон. Уже убирая руку, он наткнулся на предмет, которого не должно было быть в груди юнги – из нее торчала стрела.
– О, дьявол… – Регарди в растерянности опустился рядом. Коснувшись древка еще несколько раз, он убедился, что все иллюзии остались в пустыне. В выгребной яме Балидета была только правда.
– Передай дяде, что я не пойду с ним на Гургаран.
– Молчи и не двигайся, ранение сквозное, ты выживешь, – засуетился Арлинг. – К Гургарану отправимся все вместе, только сначала нужно найти Гастро и Маруса, они нам помогут.
Наверное, такой мерзкий смех мог быть только у людей, близких к смерти. Регарди не разбирался в ранениях, но сквозным оно точно не было – стрела сидела плотно, в области сердца. Мальчишка доживал последние минуты.
– Оставь их, – тяжело проговорил он. – Может, они уже у Амирона, ну и черт с ними. Нет, к Гургарану мы с тобой не придем. Я умру в этой яме, а ты… – тут Нуф снова зашелся кашлем. – А ты… Прости нас, Арлинг, мы виноваты перед тобой. Ведь правду говорят, нельзя обижать убогих. Ты слепой, вот боги за тебя и отомстили. Все просто – как ты с этой жизнью, так и она с тобой.
– Молчи, у тебя бред, – произнес Регарди, понимая, что не хотел слушать последние слова умирающего.
– Нет, я должен это сказать. Да простит меня твой дядя, но мне так будет легче. Знай, серкеты своими тайнами не делятся, но есть обряд… Мы узнали о нем полгода назад и думали, что почти победили. Однако тогда у нас не оказалось подходящего партутаэ. Это значит… да, к черту, какая сейчас разница, что это значит… Когда пришло письмо от Канцлера о твоей слепоте, Абир запил, не появлялся из каюты неделю, а потом вышел и сказал, что ты все равно уже не жилец, потому что не бывает так, чтобы тьма становилось светом. Я его слова как сейчас помню. Ну, а нам было все равно, лишь бы иман согласился. Пойми, твой дядя хороший человек, он просто не хотел, чтобы ты мучился. Капитан всегда говорил