песни, которую пела когда-то возлюбленная градоначальника. В те времена глава города был еще молод и беден, как церковная крыса, он безумно любил дочь стального магната. Но девушка по настоянию отца вышла замуж за нефтяного магната, а через год умерла.
Городской голова долго смотрел на замок – а наутро собрал совет министров, и уволенного архитектора тоже вызвал к себе. Он повелел архитектору построить над рекой замок, точную копию того, что отражается в воде. Сорок каменщиков собрались на площади, стучали молотками день и ночь. Наконец, над рекой поднялся замок – точно такой же, как отражение в реке.
Градоначальник был доволен – теперь все было в порядке, замок отражался в воде, со всей Европы и со всего мира съезжались туристы посмотреть на замок невиданной красоты.
И все было хорошо – до тех пор, пока однажды в полночь случайный прохожий увидел, что в реке на месте панельного дома отражается уютный домик с изящными балкончиками, башенками, а на самой высокой его крыше вертится флюгер.
Когда улетают скрипки
Смотрю, как летят скрипки.
Летят ровно-ровно над городом, клином летят, у скрипок положено клином лететь.
А что делать, осень уже, холодно уже стало, вот и улетают скрипки на юг. Из консерваторий, из театров, из музыкальных школ, где они живут, гнезда вьют – улетают на юг.
Листья желтые кружатся, умирают.
Все.
До весны теперь не слышать людям, как играют скрипки. Вот и стоят люди, приложили руки козырьками к глазам, смотрят, как скрипки улетают.
И я смотрю. Хотя мне и самому лететь надо. Со своими. А я на скрипки смотрю. Уже не прячусь, уже так смотрю, в открытую, все равно все уже знают. Судачат, шепчутся, ну что это такое, в самом деле, куда мир катится – граммофон и скрипка! Ладно бы с контрабасом каким, но чтобы с граммофоном? Ужас какой, вот в наши-то времена молодежь такого себе не позволяла…
Врете вы всё.
В ваши-то времена еще и не такое бывало.
Сам не знаю, как это получилось…
Скрипка и граммофон…
– Это мое место! – она наскакивает на меня, хлопает крыльями, сильно, люто, бешено, – мое, мое, мое!
– С какой радости твоё, я здесь всю жизнь играл!
– Не было тебя здесь никогда! А ну уходи, я тебе трубу переломаю!
Наскакивает на меня. Скрипка. Даже не скрипка, скрипочка, даже не скрипочка – скрипчонка какая-то, маленькая, первогодок…
– Люди добрые, да что это такое делается-то? Я сейчас полицию позову!
– А вот, кстати, и полиция, – киваю на три пролетающие арфы, лечу к ним, – разберитесь пожалуйста, кто здесь играть должен?
Скрипочка тушуется, ага, голуба, хвост поджала…
– А то давай вместе.
– Чего?
– Давай… вместе сыграем? Тебя какие пластинки есть?
– Вот… Лунная соната…
– Давай её…
Играем.