до них. В фойе театра проводились городские новогодние елки. Дальше фойе я еще не была.
Мы сдали в гардероб верхнюю одежду, сапоги и надели туфли. Было странно, что зимой я достала свои летние туфельки. Тревожно, трепетно и сказочно. У мамы в прическе была диадема, которая делала ее фантастически прекрасной. Когда свет от люстр падал на диадему, мама вся словно светилась. Может быть, моя мама была тайной принцессой?
Мы расположились в первом ряду, и я успокоилась: должно быть хорошо видно. Прозвенел третий звонок, и мы очутились в сказке.
На сцене происходило настоящее волшебство. Там были акробаты в розовых обтягивающих костюмах, расшитых блестками. Крошечные куколки, которые ловко жонглировали тарелочками, и фокусник с помощницей в блестящем голубом платье, которая по его требованию доставала маленького зайчика из цилиндра, и воздушные гимнасты, похожие на ярких порхающих бабочек. Настоящая Дюймовочка ловко справлялась с огромным количеством разноцветных обручей. На сцене все блестело и двигалось под красивую громкую музыку. От хлопков заболели ладошки, но так хотелось, чтобы артисты почувствовали, как они мне понравились.
Глядя на это представление, я была уверена, что где-то далеко-далеко есть волшебная страна, где живут все эти красивые маленькие люди. И я очень захотела уехать с ними. Как было бы здорово увидеть их страну, и какая же она, наверно, красивая, если здесь, на сцене, происходит такое чудо. Я готова была оставить моих родителей, бабушку, кошку Мурку и любимую соседку тетю Машу, и весь мой двор… только бы они взяли меня с собой. Время перестало существовать, я не могла оторвать взгляд от происходящего на сцене. Последним номером выступала группа из нескольких человек. Как сказали бы раньше – маленький ВИА. Солист в белой водолазке пел песню про миг. Впервые я поняла, что в жизни не все так просто, и не только мороженое может приносить радость. Оказывается, было что-то, чего я еще не знала и не понимала, и это завораживало. Цветы я подарила именно ему. В конце песни мама сказала, что я могу подойти и отдать цветы. На сцену с двух сторон вели ступени. Страшно, но так здорово! Только бы не споткнуться, только бы мои ноги не подвели! Гром аплодисментов оглушал, свет рампы слепил.
Я на сцене. Да, это не то, что стоять на табуретке вместе с соседским мальчиком Сашкой Ёнчиком и петь «Не плачь, девчонка!» или «Катюшу» для наших соседей.
У нас был черно-белый телевизор «Чайка», и соседи часто приходили смотреть передачи. Пользуясь тем, что появилась аудитория, я предлагала послушать концерт. Я вставала на табуретку, а Сашка на маленький стульчик: надо же было как-то обозначить, что солист именно я. Мы пели вдохновенно, во весь голос, а тетя Муся говорила:
– Опять завели свою серенаду.
Но хлопали дружно – определенно, мы им нравились.
Да, настоящая сцена не сравнится с моей табуреткой.
Не я одна захотела подарить цветы, а вот на сцене оказалась первой именно я. Он взял мои цветы и поцеловал меня в щечку. Это был мой миг, миг абсолютного счастья –