потому что для этого её нужно оставить одну, а на данный момент такое вряд ли возможно.
Я закрываю дверь и огибаю машину, думая, куда везти её пьяную задницу. Кампус не лучшее решение, второй вариант – наш дом, хотя что-то внутри преграждает путь. Но что остаётся? Из вариантов только остаться в машине до тех пор, пока она не выспится и не протрезвеет. Дом пока лучший из предложенного. Максвелл вряд ли вернётся сегодня и даже завтра, если учесть, что прилетела Виктория; Уилл умотал на тусовку с новой командой, а вот по части Рэя не так уверен. Он не говорил, чем будет занят сегодня. Я не хочу отвечать на вопросы, хотя стоит сказать, что вряд ли от меня можно ждать ответ. Так или иначе, уж лучше держать волосы Одри над унитазом, после которого она может умыться и попить воды, чем над кустами, после которых может втереться разве что о кору дерева и закусить собачим помётом. Выбор очевиден.
Я выезжаю на дорогу, продолжая балансировать между противоречивыми чувствами.
– Давай напьёмся? – едва волоча языком, предлагает Одри.
Я не сдерживаю смешок, взглянув на неё через плечо, стараясь не переключать внимание с потока машин.
Она осталась в прежнем положении, не сдвинувшись ни на дюйм, но её веки полуоткрыты. Я же говорил. Притворство ради нападения.
– Ты ещё живая что ли?
– До поросячьего визга, – игнорируя мой вопрос, продолжает Одри.
– Ты уже как хрюшка.
Она начинает хрюкать, старательно пытаясь повторить оригинал, чем заставляет меня рассмеяться. До недавних пор я любил её ненависть, но сейчас могу заверить, что пьяная Одри переплюнула все образы собственного «я». Отныне моя любимая версия Одри – это пьянчужка-Одри.
– Удобные чехлы, – хмыкнув, замечает она, прижимаясь щекой к кожаной поверхности и поглаживая её.
Клянусь, когда она в таком состоянии, могу болтать с ней вечно, что удивительно для моей неразговорчивости.
– Ты буквально сейчас нюхаешь чьи-то задницы, которые на них сидели.
Она выдаёт неразборчивое брюзжание.
– Ты всегда всё портишь.
– Когда ты уже отрубишься?
Её губы снова растягиваются в глупой улыбке. Уделалась она знатно, если учесть, что улыбка предназначена мне.
– Никогда на зло тебе.
У меня теплеет на душе, но всё равно не изменяю себе.
– Это твоя благодарность за спасение?
– Поцелуй меня в задницу, козёл.
– Обожаю тебя, – выпаливаю, в следующую секунду надеясь, что она забудет сказанное уже через минуту.
За спиной раздаётся тихий вздох.
– Хочу забыть этот вечер…
– Утром будешь думать только о боли в висках.
– Трэвис?
Я свожу брови, потому что слышать своё имя из её уст с мягкостью и нежностью – из разряда новенького.
Мне приходится обернуться, чтобы убедиться и поверить собственным ушам.
– М?
– Спасибо, – говорит она с закрытыми глазами,