цензе и своих видах на будущее (может статься, эдильстве!), вызвав у жены неудержимую зевоту. Не дослушав, она снова потребовала денег.
– Я не позволю обращаться с собой, как с рабыней! – гордо заявила юная женщина. – Неужели ты думаешь, что я не найду себе другого мужа?
Капитон встревожился. Впервые ему пришла мысль, что жениться на молоденьких и хорошеньких опасно для почтенного человека. Подумав, он решил уступить и пообещал жене платить разумную сумму..
Наутро госпожа и служанка подсчитывали вырученные за ночь деньги. Капитон не расщедрился, но несколько монеток всё же перепало Терции. Никогда не держав в руках деньги, она захотела тут же потратить их, однако благоразумная Напе объяснила, что денег пока маловато; чтобы купить стоющую вещицу, надо их поднакопить.
– Назначай цену повыше, госпожа. Ты не дешёвка из-под моста. Ты свободнорождённая женщина и красавица. Погоди, будут деньги, мы сходим с тобой в лавку , купим белил, притираний, золотую краску для волос.
Терция захлопала в ладоши. Она никогда не выходила на улицу без мужа либо матери. Правда, изредка Капитон водил её гулять на Марсово поле, – но что это были за прогулки! Портиков и лавок, где кишел беспечный люд, он избегал, в театры её не водил. Когда они проходили мимо купавшихся, гонявших мяч, состязавшихся в силе бездельников, он велел жене отворачиваться. Закутанная с головы до ног в покрывало, изнывая от жары , Терция уныло плелась следом за своим повелителем, завистливо косясь на встречных женщин в пёстрых платьях и с непокрытыми головами.
– И мы купим много-много орехов, сладкого снега и медовых коврижек, – мечтательно предположила она.
– Копи, – кратко распорядилась Напе.
Капитону понадобилось съездить в Остию. Не успел простыть его след, как Терция и Напе принялись готовиться к прогулке. Из длинных, пышных волос госпожи служанка соорудила такую причёску, что та, восхищённо глянув в зеркало, не узнала себя. Ни цветных платьев, ни блестящих серёжек у Терции не было , но их с успехом заменили сверкающие глазки и зубки. Найдя себя прехорошенькой, она осталась довольна.
Тайная эта прогулка произвела на неё неизгладимое впечатление. Мужчины заглядывали ей под зонтик и дерзко хвалили вслух её красоту. Женщины косились завистливо и недоброжелательно, да какое ей было до них дело! Что до лавок, то они просто ошеломили юную красавицу. Она и представить себе не могла, что на свете существует подобная роскошь, и бродила, как потерянная, среди развевавшихся на ветру тканей тонких,как паутина, ярких, как цветущий луг, шитых золотом, пропитанных тирской краской, льняных, виссоновых, из лучшей апулийской шерсти. У ювелира она остолбенела, ослеплённая красотой индийских самоцветов, жемчужными россыпями, тяжёлыми золотыми ожерельями и браслетами. У торговца благовониями перенюхала все флаконы, суя Напе под нос понравившийся и даже купила пузырек, хранивший на дне запах тонкий и дразнящий, как воспоминание о восхитительной прогулке. Она с огорчением поняла, как малы её сбережения