они были дежурными – «сидельцами» в станичном или хуторском правлении.
Казаки той поры вообще были людьми завидного здоровья и долголетия. Основными занятиями их дома были охота и рыболовство, они не знали, как русские крестьяне, тяжести непосильного труда. По большей части они еще были старообрядцами, не курили, воздух и вода были еще кристально чисты. Но, пожалуй, еще важнее была востребованность казачьего общества в людях пожилого возраста. Многие из казаков жили так долго и насыщенно, что никак не могли дождаться естественного ухода и однажды заявляли, что – хватит, пора и честь знать, ложились в уединенном уголке и, по сути, усилием воли заставляли жизнь покинуть свои тела.
Казакам, как условие их существования, требовалось накапливать, анализировать и усваивать опыт предшествующих поколений. Вся жизнь их была напряженны и никогда не прекращавшимся учением. Сначала казачонок, а затем молодой казак внимательно слушал старших, напитываясь их собственным жизненным опытом и опытом их предшественников, сохраненным и донесенным до него в былинах, песнях и преданиях. Кто плохо учился, погибал в первом же бою. Все стандартные и нестандартные ситуации, в которых оказывались отцы и деды – на войне ли, на охоте, в бытовых переделках, – запоминались.
«Старички сидят особо и иногда, пригласив к себе сельского священника, – писал в 1834 г. в «Истории Донского войска» Владимир Богданович Броневский, – попивая, странными голосами поют духовные стихиры, и вперемежку рассказывают в тысячный раз про свои подвиги. Тут хвастливому пространное поле: постороннему, чтобы не помешать беседе, должно притвориться верующим, будто они одни завоевали Европу и отправили Наполеона на остров Святой Елены. Впрочем, – как бы устыдившись своей иронии, продолжает он, – и есть чем похвалиться; многие из них служили во всех походах от 1770 до 1815 года включительно: период славный в наших летописях и знаменитый для донских служивых».
Им было что рассказать такого, что даже и по тысячному разу находило благоговейных слушателей. Они под предводительством Суворова, которого в Европе звали «казачьим генералом», штурмовали в 1790 г. неприступный Измаил, в 1799 г. шли через заснеженные Альпы, преодолели сто верст по льду Ботнического залива из Финляндии в Швецию с Барклаем-де-Толли, в 1809 г., тонули в водах Балтики, когда шторм разметал осенью 1805 г. корабли с десантом из полков Фролова 1-го и Грекова 17-го, с победой входили в Милан, Берлин, Гамбург и Париж.
Они прошли через такую кровь, что их собственная при воспоминаниях об этом стыла в жилах. Двадцать восемь тысяч трупов защитников и обитателей крепости насчитали во взятом Измаиле, где, по словам Суворова, победители «золото делили – пригоршнями, а серебро – шапками». В октябре 1813 г. в «битве народов» при Лейпциге, когда лейб-гвардии Казачий полк Ивана Ефремова кинулся на перехват кирасир Латур-Мобура, атаковавших холм, на котором находился Александр I, обнаружилось, что казачьи пики и сабли бессильны нанести существенный урон закованным