в деревне, прижиться в ней можно только дурачком. Так и святые иноземцы приживались и прославлялись на Руси только в юродивом блаженстве. Правда, Лука вроде бы и родился здесь. Потому ему каждый день надо было свое юродство доказывать. Одноклассники каждый день встречали с подозрением: вдруг Лука как-нибудь проспался и готов опять делать за них уроки? Но ведь Лука и свои уроки делал странно. В тетради по математике делал домашние задания по русскому языку, в тетради по природоведению решал математические задачи. Учительница могла бы отнестись к такой рассеянности снисходительно и проверять математику в тетради по природоведению. Но такого великодушия требовать от учительницы было бы жестоко. И она ставила законные двойки, не вдаваясь в суть выполненных заданий. Так Лука уподобился первому своему воспитателю дяде Васе, который не понимал, за что ставят двойки, а за что пятерки.
Вместо сочинения на тему «Как я провел лето» Лука изложил стихотворение дяди Коли:
И не успеет тихий вечер
Открыться бледною луною,
Как утро завершает речи,
Светясь сосновою корою.
Удушье сна холодным светом
Остудит утро, и взовьется
За бледною луною следом,
Как ястреб за добычей, солнце.
И занавески всполошатся,
Стегая влажный подоконник,
И станет солнце разоряться,
Роняя золото в игольник.
Теперь Лука не Владимира Соловьева запоминал наизусть, а стихи дяди Коли. Причем произносил их очень внятно и рассудительно, как истый чтец. Дядя Коля, слушая своего воспитанника, мерк в угоду свету, исходящему от него, барахтался в углу, как тень от тонких пальцев Астры на стекле керосиновой лампы, которую она неловко пыталась то притушить, то разжечь ярче. И в освещении она не находила покоя!
Учительница возмутилась, сказала, что, если уж Луке захотелось процитировать чьи-то стихи, надо указать их авторство. Кто их написал? «Николай Штурвалов», – гордо ответил Лука. «Кто?» – «Я же говорю, Николай.» – «Иди», – обиженно велела учительница. Поставила Луке, а значит, и Коле Штурвалову три с минусом.
Колю она великолепно знала. Он и перед ней что-то заикался. Но она удалилась оскорбленно, словно пьяный пристал. Штурваловская поэзия и без улочного заикания вызвала у учительницы ту же оскорбленность. Она заключила стихотворение в гневный красный чернильный круг.
Как младенчество сменилось школьным детством, так же, очевидно, Коля Штурвалов заменил Луке дядю Васю Камедьева.
Со своими детьми Штурвалов не занимался, да и вообще от жены как-то загодя ушел. А с Лукой стал теперь почти неразлучен. Наверное, чтобы хоть так быть поближе к возлюбленной без взаимности Астре.
Ходили Лука и дядя Коля странной парочкой. Дядя Коля заикасто читал свои стихи, играл с Лукой в индейцев, в куклы. Лука перенимал от него повадки. Заикаться, правда, не стал, но двигаться начал судорожно, пугливо и одновременно