поделал бы, а при лампе, ничего не видать. У меня и стекла-то лампового нету… Это, как его… Я вот чего хотел тебя спросить, у тебя нет лишнего стекла?
«Если ты стекло занять пришёл, то издалека заехал», – подумал Прокопий.
– Одно, последнее, – указал он на кухонный стол, где стояла подготовленная им заранее на вечер керосиновая лампа – заправленная, с подрезанным фитилём, протёртым стеклом.
Начинало смеркаться, уже плохо было видно даже в очках, и Прокопий, положив деревянную насадочную иглу на диван, пошёл к печке, где на плите закипал чайник.
– Чай пить будем. Садись сюда. – Он поставил на стол вазочку с вареньем, хлеб, масло.
Уханов пил чай чинно и очень культурно, осторожно тянулся к вазочке с вареньем, точно боялся, что его шлёпнут по руке.
– Вроде свет дали, счётчик скрипит, – прислушиваясь, сказал Прокопий. – Включи-ка, выключатель у тебя над головой.
Сидя на стуле спиной к простенку, Уханов глянул через одно плечо, потом через другое, краем глаза заметил проводку – надо было встать и повернуться, чтобы дотянуться до выключателя. Он встал и, неуклюже повернувшись, локтём зацепил лампу, стоявшую на краю стола. Она упала на пол, тренькнуло стекло.
Прокопий, наливая в то время по третьей чашке чая, повернулся.
– В рот компот! – На скулах у него играли желваки.
– Я – невзначай…
– «Невзначай»! Последнюю дудку, коряга, разбил!
Кряхтя, Уханов полез под стол за лампой.
Будто в насмешку появившийся было свет в лампочке начал меркнуть, отчётливо стало видно красную спираль, и – разом настали сумрак.
– Ещё не лучше! – Прокопий поставил чашки на стол, вынул остатки стекла из горелки, снял верхнюю часть её и чиркнул спичкой.
Убогий коптящий огонёк осветил стол. Прокопий убрал немного фитиль.
– Не ладится что-то у них со светом…
Уханов заверил, что как только Щипахин поедет в город, он закажет с ним стекло. У него самого нет стекла.
– Он, Пищахин…
– Щипахин! – поправил его Прокопий.
– Щипахин… Я всё время путаю его… Он, говорят, на днях собирался в город…Пищахин-то…Закажу с ним и сразу принесу. Своё бы отдал, да у меня нету.
– Ладно, будет – принесёшь. Вот только подкузьмил ты мне, как если свет не наладят.
– Не догадался старухе заказать. Хоть бы скорее приехала, – пожаловался Уханов. – Хозяйство, огород – всё в одни руки. Картошку вот надо начинать копать…
– А парень-то у тебя на что! – возразил ему Прокопий.
– Колька-то? Он опять с тем коммерсантом уехал в город.
– Невесту, поди, искать?
– Не знаю… Может подработать – тому какой-то груз надо перевозить. Говорел, заплотит…
Своих детей у Уханова не было. Был приёмный сын Колька – парень лет двадцати. Не парень, а, можно сказать, «сокровище». Может, в кого из своих неведомых родителей удался. В школе Колька учился плохо и после шестого класса окончил курс наук. Рано стал проявлять нездоровый интерес к девочкам, не