больше часа. Его охватило чувство одиночества и тоски, кои так редко посещали.
– Фима, просыпайся, – буквально скатившись со стула, Яша погладил животное по серой шерстке, шепотом пытаясь ее разбудить. – Надо проверить калитку, закрыть сарай. Пойдем, а потом и почивать можно.
Собака потянула четырьмя, а после, приподняв голову, пискляво зевнула. Мальчик улыбнулся, а душевная печаль медленно начала пропадать, глядя на лучшего друга. Ступив на ноги, отряхнул штаны и подошел к огромной двери. Ощутив в себе задатки совсем не домашнего питомца, а настоящего драбанта, Фима подбежала к хозяину, дожидаясь, пока тот натянет теплые валенки, закинет на плечи поношенный тулуп. Дверь отворилась, из-за нее повеяло морозом, хотя летом в сенях всегда было жарко, а если там находиться больше пяти минут – выступала испарина. Зимой же это место превращалось в холодный плен. Странно. Задумавшись об этом, мальчик с собакой спустились по дряблым ступенькам на улицу. Черное небо и снежная буря – первое что привлекло к себе внимание.
Потрясываясь от холода, Яша оглядел сугробы по колено, недостроенный забор, пустующую мастерскую. Чистый воздух наполнил легкие, и, хотя неприятный ветер все так же пробирал до мурашек, помня о своей ответственности, пошел на обход территории. Она была небольшой, а шанс к тому, что придет маньяк или вор – сводился к минимуму. Деревня пусть являлась полупустой, среди нее гуляли не самые приятные слухи, но кроме мелких краж, поселению всегда удавалось обойти стороной криминал. Доверчивыми были не только маленькие жители, но и сами взрослые, постоянно принимая к себе различного рода гостей, от чего-то не волновались, будто совсем не знали, что им могут причинить вред. В богом забытом селении, каждый знал своих соседей в лицо. Оскудевшие и малообразованные семьи верно считали, будто если подобное не случалось с предками, и их тоже минует. Как бы глупо это не казалось, но животный инстинкт, некое чувство самосохранения, заставляло их городить заборы, вешать замки, заводить собак. Однако, вероятно, если бы царь однажды издал указ о том, что отныне делать это запрещено – никто бы особо не горевал. Подобная легкомысленность была присуще в огромной степени Марии Федоровне, и, конечно, ее воспитаннику – Яше. Потому, без доли страха, мыслей о нападении, развалочным шагом обошел дом вокруг, рассматривая задворки, а после направился к калитке, державшейся на добром слове.
Снег попадал к щиколоткам, а Фима вовсе принялась словно заяц, прыгать по застругам. Воющая метель покрывала темные ресницы, высоко поднимающего ноги мальчика, снежинками, заставляя его прикрыв глаза, шагать к цели. Маленькими пальчиками, он несколько раз проверил щеколду, дернув дверь на себя, от чего та только сильнее осела. Калитка, больше напоминающая забор в саду, по размеру приходилась чуть ниже плеча Яши, от того, вдали с трудом, через пургу, можно было разглядеть ухабы, по которым ездили люди в повозках, та дорога, на которой ребята провожали маму в очередное путешествие.