что-то говорил по этому поводу.
– Я всего лишь попросила у него одно из недавних исследований Грейстоуна, посвященное этим замшелым римлянам. Вряд ли такой интерес можно назвать признаком сердечного расположения.
– Что ж, но как бы там ни было, я ничуть не удивлена, что папа сразу принял предложение Грейстоуна на твой счет. Он полагал, что ты обрадуешься, что было бы неудивительно: согласись, прекрасная партия для тебя, Августа! С твоей стороны глупо это отрицать.
Девушка перестала метаться по комнате и посмотрела на кузину в полном недоумении:
– Ты что, не понимаешь? Произошла ошибка! Грейстоун никогда в жизни не стал бы просить моей руки, проживи он хоть миллион лет! Он считает, что я настоящая сорвиголова, никуда не годная невоспитанная девчонка, которая вечно балансирует на грани какого-нибудь кошмарного скандала. Я никак не гожусь на роль графини, с его точки зрения, и, надо признать, он совершенно прав.
– Чепуха. Из тебя получилась бы замечательная графиня! – воскликнула Клодия.
– Спасибо, но ты заблуждаешься. – Августа даже застонала от раздражения. – Грейстоун уже был женат и считал свою жену идеально подходившей для роли графини – во всяком случае, так говорят, – и у меня нет ни малейшего желания всю оставшуюся жизнь подражать своей предшественнице.
– Ах да! Он был женат на Кэтрин Монтроуз, верно? Помню, мама говорила, что она свято верила всему, что было написано в пособиях для девочек, по которым воспитывалась.
– А моя мама всегда утверждала, что Кэтрин Монтроуз – прекрасный пример благотворного воздействия ее методических трудов на юные девичьи души.
Подойдя к окну, Августа рассеянно оглядела сад, раскинувшийся вокруг их городского особняка.
– У нас с Грейстоуном нет абсолютно ничего общего. По всем современным вопросам наши мнения расходятся. Надеюсь, тебе известно, что ему глубоко отвратительны независимые и свободолюбивые женщины. Граф дал мне это понять совершенно ясно. А ведь он даже не догадывается, чем еще я занимаюсь, иначе, мягко говоря, не обрадовался бы.
– Не думаю, чтобы лорд Грейстоун расстраивался по какому-либо поводу. И в любом случае уверена, что ты ведешь себя достойно, чем бы ни занималась.
Августа поморщилась:
– Ты слишком великодушна, дорогая. Поверь: совершенно исключено, чтобы Грейстоун пожелал сделать мне предложение!
– Но тогда почему же он просил твоей руки?
– Он ее и не просил, – мрачно заявила Августа. – Я просто уверена, что он имел в виду не меня: произошла чудовищная ошибка. Он, несомненно, просил твоей руки.
– Моей? – Чашка в руках Клодии звякнула. – О господи! Вот это точно невозможно!
– Как раз наоборот. – Августа сосредоточенно нахмурилась. – Я много думала, и теперь вполне ясно представляю, как подобная ошибка могла произойти. Грейстоун явился сюда сегодня днем и, разумеется, попросил руки мисс Баллинджер. Вот дядя Томас и решил, что граф имеет в виду меня, поскольку из нас двоих