губы и заключил: – Просто сдохни.
Пучок болтов втиснулся в пустую глазницу. Чавкнуло.
Рыбак рухнул лицом вниз, вгоняя собственным весом наконечники в умерший мозг. Одновременно зазвенело разбившееся стекло, и что-то тяжелое приземлилось у башни. Хрустнуло костями, искореженным позвоночником.
Ффамп!
Лита выругалась витиевато. Возле косматого маяка лежал единственный обитатель острова. Связанный бечевой отшельник смотрел на рыбака не мигая. И черт бы побрал Нэя, если глаза смотрителя не были полны любви.
На этот раз голем сумел подвести когг к атоллу. Кольца суши с гнойниками вулканов грелись в лучах полуденного солнца. Было тихо, лишь легкие волны шептались, омывая кораллы. Интенсивно-голубое небо накрыло праздничным куполом острова. Туман сгинул, части страшного плота либо опустились на дно, либо уплыли по течению. Лишь деревянный лев высовывал из воды косматую голову, провожая взором визитеров.
– Они здесь? – спросил Нэй.
Лита сдавленно буркнула и указала на промоины среди камней. Фигуры тут и там. Почившие капитаны, штурманы, матросы. Боцман с поеденным крабами лицом. Томас с полуоторванной челюстью, свисающей, как сломанное забрало шлема.
Призраки ждали.
Лита и Нэй шли по неровному всхолмью, по каменному хребту, возвышающемуся над зеленой от водорослей мелью. Их вел Вийон. Ласка принюхивалась, подметала хвостом оголившуюся породу.
Нэй чувствовал, что они близко, почти у цели.
И Лита чувствовала, не прибегая к колдовству. По тому, как заерзали в бочагах призраки, по мурашкам на спине.
Атолл заканчивался одиноким деревцем. Так показалось сперва, но, вскарабкавшись на камни, Лита поняла, что перед ними нечто рукотворное. Как плот рыбака, но созданное гораздо раньше.
Нечто древнее, оставленное людьми – или не людьми, – населявшими атолл давным-давно.
Из зигзагообразной щели в рифе рос четырехфутовый коралл, черный как ночь, черный, как раковина, которой он был увенчан словно короной. Огромная раковина – Лите не доводилось сталкиваться с подобным. В отверстый зев могла вместиться ее голова. Наружный слой покрывали шипы величиной с мизинец. Внутренний переливался и блестел. В раковине, как моллюск, гнездилась осязаемая живая тьма.
Лита инстинктивно прижалась к Нэю. Ощутила его напрягшиеся мускулы. Вийон тыкался в ухо колдуна, теребил мочку, шептал. Капитаны и матросы синхронно выпростали руки и указывали на черный… «Алтарь», – подумала Лита.
– Что это? – спросила она, с неприязнью рассматривая артефакт прошлого. Тишина стала пугающей. Штиль – зловещим.
– Духоловка, – ответил Нэй, механически поглаживая Вийона по холке, – я читал в бестиарии Дардона и Гвиди. Ловушка для духов. Ее использовали, чтобы приручить или усмирить неупокоенные души.
– А для чего ее использовал рыбак?
– Возможно, – сказал Нэй, вытаскивая шпагу из ножен, – рыбак ничего не знал о раковине. Но именно она не давала его жертвам уйти с атолла. Привязывала к этому месту.
Зазевавшаяся