Одиссей задумался на время,
Потом к огню придвинувшись, сказал:
«О, царь, ты говорил, что мое семя
В наследниках твоих признать желал?
Я научу тебя, как свой отказ загладить
Пред теми, кто жену не получил
И всю их злость к избраннику уладить,
И помогать ему по мере своих сил.
Но обещай стать родичем со мною,
Просватав дочь мне брата твоего,
Пусть станет Пенелопа мне женою,
Иль ты боишься слова своего?»
«Клянусь тебе, просватать Пенелопу
И призываю в том я громовержца,
Похитившего некогда Европу18,
В свидетели беру сегодня Зевса».
Дослушав эту клятву Тиндарея,
Сказал, скрывавший радость, Лаэртид:
«Как ты, о царь, нарушить слов не смея,
Боишься бога, что сурово мстит.
Так и, гостей своих свяжи идеей,
Что после выбора невестой жениха,
Никто из них ни с мужем и не с нею,
Не сотворит во гневе страшного греха.
Пусть поклянутся в том на кро́ви жертвы,
Кого б ни выбрала сама невеста,
Пообещают всем богам бессмертным,
Что в их сердцах не будет гневу места.
И мало в этом, уговор тут нужен,
Что, если вдруг беда случится,
С женой или с ее призна́нным мужем,
Готовы в вечной дружбе поручиться.
Прийти на помощь в трудную минуту
И сообща во всем помочь супругу,
И даже выпить горькую цикуту19,
Но не предать забвенью клятву другу.
И женихи конечно быстро согласятся
Дать клятву в отношении друг друга,
Из них любому, так же может статься?
Нужна будет подобная услуга».
3
Лишь только лучезарный Гелиос20
Взошел на небо, щедро свет даря,
Вся Спарта, ждущая ответа на вопрос,
Пришла услышать имя нового царя.
На берегу собрались толпы горожан,
Расположились в центре знатные геронты21
Всем этим старцам дан особый сан,
Они известные в Лаконии Архонты22.
В кровавой мантии и жреческом венце
Царь Тиндарей перед народом появился,
В свидетели богов призвал и в их лице,
Обрек на кару тех, кто клятвы не страшился.
И жертвы кровь скрепила, как печатью
Всех женихов уза́ми верности и дружбы,
И, кто бы после не причастен был к зачатью,
Должны другие помогать, отцу и мужу.
Что было жертвой, предано Эвроту23
И воды подхватили страшный дар,
Без жертвы нет любви, хвала Эроту,
Но кто бы знал, какой их ждет кошмар.
И распахнулись двери из покоев,
В венце из золота и скипетром в руках,
Внутри ликуя, но лицом спокоен,
Вошел наш царь, с улыбкой на устах.
За ним его жена – царица Леда,
Ее краса