Капните, говорит, мне йодом на ранку, да просветите на всякий пожарный рентгеном. В долгу, говорит, не останусь…
Доктор перевел, наконец, взгляд с фельдшера на больного, а оттуда на сопровождающее лицо.
– Вместе пили?
– Кто? Я? С Лексеичем? Сёдня или надысь? – с великой готовностью и большой охотой разразился встречными вопросами Еремей.
– Сегодня, вчера и третьего дня, – строго уточнил врач.
– Сёдня ни грамму, – вздохнул Еремей, стараясь дышать в сторону и преимущественно ушами. – А надысь – вмазал, врать не буду…
– И много вмазали?
– Нормально, – последовал исчерпывающий ответ.
– Нормально? – скептически усмехнулся доктор. – Если бы нормально, то в больнице не оказались бы.
– Вот именно! – с неожиданной горячностью воскликнул потерпевший. – Если б все прошло нормально, я бы сейчас в вашем морге лежал, бок обок с трупом, убитым неизвестными злоумышленниками…
– Пока что неизвестными, – мстительно добавил он.
Доктор с фельдшером переглянулись.
– С убитым трупом, говорите? – переспросил врач со странной, почти сострадальческой улыбкой.
– Это у него, доктор, от шоку, – вступился за нашего отставника Пантюхин. – Заговаривается, своих не признает, с воображалкой никак справиться не может… Так ведь он не куды-нибудь, аккурат в дерево въебурился и в овражек кувырнулся. Вон башку себе пробил, от сквозняка мается…
– А вы как уцелели, любезнейший? – в свой черед не сдержал профессионального скепсиса фельдшер.
– А чего мне сделается? Я за водярой в город намылился, да вот на него и набрел… Думал, домой свезти, да куда там! Шибко нервный, без успокоительного с ним не сладить… Хорошо бы ему не только йодом дырку закапать, но и чего-нибудь от нервного куражу прописать…
Доктор встал, подошел к телефонному аппарату и начал набирать номер на плохо вращающемся диске.
– Где вы его подобрали?
Еремей кратко и доходчиво объяснил. И, подумав, добавил, вероятно, для общей ясности:
– Должно, с управлением не справился.
– Не ври, чего не знаешь, – вдруг вновь ожил Муравушкин. – Я тебе не курица, чтоб поперек дороги летать, и не акробат, чтоб кувыркаться! Я двадцать лет за рулем, и не на таких буераках трястись доводилось, и ни одной аварии!
– Тогда почему же вы в овраг угораздились? – вкрадчиво осведомился доктор.
– Потому, – буркнул неприветливо Илья Алексеевич и вновь уставился в пол, раздумывая, а не избрать ли ему из всех путей протеста, самый верный и решительный: взять и замкнуться в гордом молчании?
– А все же? – не унимался, лез в душу профессиональной сапой дипломированный медик.
– Есть такое понятие, как тайна следствия, – устало и доверительно сообщил наш отставник. – И я не вправе открыть ее первому встречному, пусть и доктору…
– А! – сказал фельдшер и вдруг повеселел, но, заметив, с каким профессиональным интересом воззрился