достоинством, порядочностью, традициями и всем прочим, что сформировала в людях сама природа, условия их проживания, что и позволило народам выжить и развиться в условиях внутривидовой конкуренции. Закон же должен защищать этику и традиции, а не верховодить над ними.
И коль жизнь, которую дала нам природа, в рамки закона, созданного человеком, не уместишь, и неизбежны многочисленные его нарушения, то в таком, так называемом, правовом государстве и появляется потребность не только в многочисленных судах, буквально в каждом квартале, крупного города, если ни в каждом доме или в каждом его подъезде, но и в многочисленной армии юристов – в каждой второй квартире. И в реальности, вместо государства правового, фактически образуется государство юридическое. Тем боле, что любым правам любого человека, живущего в обществе, вне которого никто из людей и не живёт, всегда должны предшествовать его обязанности перед этим обществом, после соблюдения которых, он только и приобретает автоматически свои прописанные в законе права.
Права и обязанности они, как деньги и стулья у Ильфа и Петрова. «Утром деньги – вечером стулья. Вечером деньги – утром стулья. Но деньги вперёд». А потому нормальное здоровое, а не больное либеральное государство, должно называться если и не традиционным или народным, то, на худой конец, – обязывающим или обязательным, пусть это звучит и отталкивающе.
Но после выхода на пенсию, когда, казалось бы, человеку ничего уже и не нужно, в моей душе, откуда ни возьмись, всплыли такие понятия как родина, отчизна, отечество, что выместили из меня и когда-то мою любимую, безобидную и лояльную ко всему страну, и, тем более, бесчеловечное государство.
Конечно же, я понимаю откуда всё это взялось – из моих же генов, из тех природных условий, в которой русский народ и сформировался. Они, как будто бы проснулись, почувствовав, что моя страна, что и есть моё отечество и родина, в опасности, и защищать её должны ни её население, что ни рыба, ни мясо, ни её, так называемые в конституции и гражданском законодательстве граждане, что тоже население, но обладающее всеми гражданскими правами и обязанностями, ни либеральная камарилья, что обречена на вечную борьбу, но ни за страну, ни за её нард, а наоборот – со страной, с её народом, за самих же себя, за своё личное благополучие, прикрываясь бессодержательными лозунгами о мифических правах какого-то мифического человека, а те граждане, что есть «отечества достойные сыны», его патриоты, его единственное глубинное содержание и опора.
Вот так вот, жизнь идёт своим чередом, по своим законам, на которые людям, придумывающим свои собственные законы, наплевать, но которые открылись выброшенному из активной жизни пенсионеру, а наше представления о жизни и отношение к ней время от времени меняются, как и погода в горах.
О ядовитости духа свободы
Любая жизнь – это,