мужчина. Нанесение символа отбирало много сил. Слишком ценен был порошок, из которого делался раствор. Всегда необходимо было быть сосредоточенным, иначе вместо благословения он мог обречь девушку на проклятие, зачерпнув чёрные помыслы Алой Девы.
– Да, доминус* Валеад, – кротко произнесла девушка. Валеад отёр выступивший на лбу пот, собрал инструменты в холщовую сумку и удалился. Колокольчики из белоснежного металла мерно покачивались в такт его шагам. Аристея надела рубаху, а поверх неё стёганую куртку. Поморщилась от боли, когда ткань коснулась свежих ран.
– Свечи – свидетельницы многих тайн. Пора засыпать, – девушка задула трепещущие огоньки и осталась наедине с лунным светом и таинственными звуками. Где-то раздался плеск, будто в воду упало что-то тяжёлое, где-то ночь огласил злобный рык, а где-то беспокойная птица выводила тревожные трели. Аристея взглянула на выбитое в камне лицо Латерния-Путника, святого, исходившего все добродетельные пути, и отвела взгляд, не в силах смотреть на статую. Затем развернулась и направилась к алтарю, где были разложены их скудные пожитки.
Очистив небольшой участок пола, она разложила на каменных плитах заготовленный ранее хворост. Мох послужил отличной растопкой. Несколько отточенных движений, и в воздух взвилась тонкая струйка дыма. Искра, и вот пламя уже робко лижет мох, а среди руин эклессии зарождается тепло.
Аристея плотнее запахнула стёганую куртку и уселась ближе к разгорающемуся костру. Весна в этом году не была щедра на тепло, приходилось разводить огонь, каждый раз опасаясь, что их заметят и схватят. Через несколько минут вернулся Валеад и присоединился к ней. Его узкое лицо было бледнее обычного, а руки тряслись.
– Ты хорошо перенесла нанесение сигила, Аристея, – он снял плащ и накинул его на плечи девушки. Та благодарно кивнула. – Гораздо лучше, чем в первый раз.
– Я не знаю почему, доминус, но с каждым новым уколом я чувствовала, будто меня касаются чьи-то пальцы. Тёплые, нежные прикосновения, – она подняла зелёные глаза к далёкой алебастровой луне. Боль понемногу отступала, а костёр, наконец, разгорелся.
– Такова природа мизерикордии, девочка. Скорбящий чувствует твою боль и стремится дать тебе силы справиться с ней. Сигил Хаверум придаст тебе стойкости для предстоящих дел, – Валеад посмотрел на свою подопечную единственным глазом и тепло улыбнулся. – Порошка из фленитита* должно хватить на десять оставшихся сигилов.
– Доминус, но откуда вы знаете дюжину сигилов? Только главам Гербов дозволено наносить их все. Остальные лорды и леди довольствуются одним, – сказала Аристея и пристально посмотрела на своего учителя. Тот хитро улыбнулся и присел рядом.
– Я бы не отказался быть патриархом Герба, Аристея, но, увы, я всего лишь беглый круциарий, как и ты. Таинству сигилов меня научили другие беглецы. Если бы не это знание, я бы не вытащил тебя из Пурпурных покоев.
– Не напоминайте