выпуская мою руку, Пашка поднялся со стула. Сбить с толку Егорова было невозможно. Хороший он был мент.
…Дня через два начались звонки по моим объявлениям, появились желающие смотреть квартиру, и я начала возить к Элеоноре соискателей.
Элеонора нервничала, вмешивалась в процесс, говорила лишнее и была не очень корректна с покупателями. Мне приходилось успокаивать ее всякий раз, когда люди, осмотрев квартиру, просто уходили и не возвращались.
Эля начала метаться, обзвонила другие агентства, но продажа не шла. Я водила по несколько клиентов почти каждый день, покупатели на квартиру где-то заблудились и никак не отыскивались.
После очередного показа я стала понимать, почему Элеонора нервничает.
Я еще была в квартире, когда ей позвонил любимый мужчина.
– Да, Гошенька,– ответила Эля.
Он, по –видимому, спросил, как дела, она посмотрела в мою сторону и вышла в другую комнату. Совершенно не стесняясь, я стала подслушивать.
Эля оправдывалась, объясняла, что быстро не получается, что мы уже снизили цену до минимума, дальше просто опасно, но на другом конце провода ее, кажется, не понимали.
Элеонора говорила чистую правду. Я втолковывала ей всю неделю, что если мы сбросим цену, она не сможет ничего и нигде купить, потому что таких цен не существует в природе. Может быть, на мысе Шмидта, но не на юге России, куда звал ее будущий муж. Однако любимый уговаривал ее ничего не бояться, уверял, что он добавит, сколько будет нужно, лишь бы она продала поскорее.
– Я поговорю с ней,– обещала Эля, имея в виду, скорее всего, меня.
Когда она вернулась в комнату, ее трясло как в лихорадке.
– Валерьянка есть в доме?– спросила я.
Она отрицательно покачала головой. Я сбегала на кухню, налила в стакан воды и принесла ей. Зубы стучали о стакан, но Элеонора немного успокоилась.
– Он меня бросит, если я не приеду к нему, а я беременная. И все повторится сначала,– как в бреду повторяла женщина. Я ничего не понимала:
– Не бросит. За это не бросают.
– Это других не бросают, а меня бросит. Если я не могу даже квартиру продать быстро, что с меня можно взять? Катя, давай сбросим цену до полутора миллионов,– перейдя на «ты», предложила она.
– Эля, – я все еще пыталась образумить ее,– ты хочешь остаться на улице? Нельзя продавать по такой цене квартиру!
– Он добавит,– мертвыми губами шептала женщина.
– Он дал задаток?
– Да, он нашел деньги, дал задаток, а я его подвожу,– слезы полились из ее глаз таким потоком, что на футболке моментально образовались два пятна. Я наблюдала, как они, увеличиваясь в размерах, сливались между собой.
– Эля, у меня на завтра три показа, давай надеяться.
– Хорошо,– согласилась она, провожая меня к двери.
Выйдя на улицу, я поняла, что умру, если не наберу Егорова: мне нужны были положительные эмоции, как глоток воздуха.
Егоров ответил шепотом, что он занят и перезвонит. Я тронула с места машину, выехала из микрорайона и почувствовала себя гораздо лучше. Внутренний голос