и существуют самые несчастные из несчастных, то Степан Матвеевич Буреляйло явно из их числа. Всего в один месяц может, а может даже и в более короткое время, с ним, добропорядочным патентованным инженером-метростроевцем и таким же, разве что, только не патентованным семьянином, случилось, то, что невозможно было представить ни ему, ни сослуживцам, ни даже пожелать его злейшему врагу Василию, проживающему с ним на одной лестничной клетке (надо заметить, что Василий, по мнению Степана Матвеевича – та еще сволочь и склочник). В один месяц от Степана Матвеевича ушла жена, его уволили с работы, он запил как последний забулдыга, да и вдобавок ко всему лишился квартиры, став бездомным. Но не это терзало без того разорванную в рваные клочья душу Степана Матвеевича. Итак, начнем по порядку.
Однажды, вернувшись домой со своей работы. А надо сказать, что работа у него была не только ответственная, но и высокооплачиваемая. Степан Матвеевич очень гордился своей работой, и заслуженно гордился. Бывало в гостях, или принимая оных, когда возникал спор по какому-либо вопросу к нему взывали как к арбитру, чье мнение единственно может разрешить этот спор. И после того как он выскажется, уже никто не сомневался, что то, что он сказал есть единственно верное и правильное. На работе было похоже. Когда он раздавал команды и распоряжения никто не смел ему прекословить. Даже начальство, когда что-либо, ну никак было не обосновать, например смету о расходах, брало его с собой на самый «верх», забрасывало его в нужный кабинет, как бросают должно быть козырную карту на стол, используя его как последний аргумент в своих корыстных целях.
Так вот, вернувшись как-то вечером к себе домой он не обнаружил приготовленного ужина. Вместо этого он обнаружил пропажу всех вещей жены, потом самой жены, и в добавок обнаружил на кухонном столе безобразную записку «Я тебя больше не люблю. Не ищи меня, я ушла к Василию».
Ушла, к Василию, не ищи. Степан Матвеевич был человек не глупый, чтобы не понять первое, второе. Однако, сопоставить первое и второе никак не мог, видно ума все таки не хватало. И он пошел к Василию, дабы все ж таки прояснить для себя всю эту дребедень.
Звонок в дверь прозвучал пронзительно, резануло не по ушам, прямо по сердцу. Степан Матвеевич, даже в это мгновение затрусил, и захотел уйти, не предчувствуя хорошего от встречи. Однако собрался с силами, и даже прикрикнул, правда тихонечко, так как в душе не любил скандалов.
– Открывай, скотина!
Слово «скотина» прозвучало, ну уж совсем тихо. Послышалось приближающиеся к двери шарканье тапочек и металлический скрежет открываемого замка, что отрезало ему дорогу к бегству. Последний раз оглянувшись в сторону собственной двери Степан Матвеевич уставился на высунувшуюся Васькину рожу. Василий что-то дожевывал и вопросительно глядел на скомканную фигуру перед собой.
– Здорово, Буреляйло! – нарушил затянувшееся молчание мерзкий сосед. Василию очень нравилось произносить фамилию Степана Матвеевича, делал это с припевом на «ляй», тем самым фамилия для него начинало отдавать