физиономией и т. п. Так случилось и с нами. Первые китайцы, с которыми нам довелось подольше жить, были наши слуги, которых мы захватили из Пекина и Тяньцзина. Это были китайцы Цуйсан, Ли и Тэн – люди, избалованные жизнью больших городов и испорченные службой у богатых европейцев. Несколько месяцев сряду они безжалостно эксплуатировали нас: провизию покупали и за постой в гостиницах платили втридорога; при найме верблюдов под своз наших вьюков они не столько заботились о нашем кармане, сколько о своем; только впоследствии мы узнали, что возчики обошлись нам потому так дорого, что наши слуги взяли с них значительную сумму за сделку. В то же время нельзя сказать, чтобы они были ретивые слуги.
Ли вскоре совсем отбился от рук. Однажды вечером, по закате солнца, мой спутник г. Скасси, которому он специально служил, кричит ему: «Mr Ли! будьте добры, приготовьте мне телескопическую трубу!» А Ли отвечает ему из своей палатки: «Я уже лежу в постели!» – Он и не мог обращаться с нами иначе, как свысока, потому что он знал несколько дюжин иероглифов, а мы – ни одного, и сверх того мы, к его ужасу, не имели никакого представления – в какой последовательности царствовали китайские династии Хань, Тань, Сун и др. Только через три месяца после выхода из Пекина, когда мы достигли до колонии бельгийских миссионеров в южных пределах Ордоса и при помощи их окружили себя честными слугами из монголов, мы узнали о существовании в Китае дешевых цен.
Второе обстоятельство, помешавшее нам симпатизировать китайцам, заключалось в том высокомерном отношении китайцев к их полуцивилизованным соседям, которое нам приходилось наблюдать. Может быть, и извинительно китайцу такую цену давать себе, как человеку, принадлежащему к нации, создавшей собственными усилиями большую культуру; но нам, тем не менее, было досадно видеть своих любимцев-монголов и тангутов, приниженными. Ваш слуга-китаец норовит выбрать себе заделье полегче, тяжелую работу норовит свалить на монгола или тангута, а жалованье ему подай побольше. Такому слуге, в свою очередь, нужен слуга; монгол должен оседлать ему лошадь, принести воды и пр. Еще более неприятно было видеть, как относились китайские солдаты и чиновники к монголам и тангутам.
Какой-то маленький чин с белым шариком, данный нам в провожатые по тангутской земле, при въезде в тангутскую деревню, отдав первому попавшемуся обывателю приказание насчет очищения квартиры для русских «лоэ», т. е. русских бар, считал необходимым огреть его раза два нагайкой. По его мнению, это было нужно, чтобы поставить обывателя на высоту минуты. И тот же шариконосец, в другое время, бросается снимать с вас сапоги. Мой слуга, товарищ мой по собиранию коллекций, тангут Самбарча, когда проезжал в своем народном костюме по китайским деревням или городским улицам, всегда подвергался таким насмешкам, что должен был под конец переодеться в китайское платье.
Еще было одно обстоятельство, которое более, чем другие, содействовало нашему охлаждению к китайцам – это безграничное любопытство китайской