всё в порядке – тропа в ад протоптана хорошо, не успевает зарасти.
– Так что, получается, коса не для людей? – Данила нахмурился: уж больно неправдоподобным казалось ему объяснение.
– Да объясняю же – нет, не для них, – устало выдавила из себя Смерть.
– Как же так, не для людей?… – недоумевал кузнец.
– А зачем?
– Но ведь ты… Тебя ведь всегда с косой рисуют, как ты головы всем отсекаешь.
– Буду я ещё косу портить! Ты глянь на неё – не коса, загляденье! – она любовно окинула взглядом косу в руках у Данилы.
– А как же ты тогда их… убиваешь?
– А, ты про это… – Смерть вздохнула с некоторым разочарованием. – Да не убиваю я людей вовсе, я только встречаю их да до места назначения провожаю, ну а уж там передаю на попечение или ангелов, или демонов – это уж кто что заслужил.
Данила стоял в недоумении.
– Понимаю твоё затруднение, – продолжала Смерть. – Действительно, поначалу всё так и задумывалось, как ты говоришь, чтоб я с косой приходила да жизни людские забирала. Да только никого убить я так и не успела. Пришлось вот косу не по прямому назначению применять – не выбрасывать же такую красоту.
– Не успела?
– Нет. Не пришлось. Ведь первый же умерший человек умер не своей смертью. С того самого дня, как Каин убил Авеля, спасения мне от вас нет. То друг друга убиваете, то сами себя жизни лишаете. То губите других дурными намерениями, то с крыш прыгаете да пожары устраиваете.
– И что, прям-таки ни разу никого не убила?
– Да нет, тебе говорю. Кто в войнах погибает, кто – в катастрофах, кто – по глупости, кто – по злому умыслу, кто – в результате медицинского недогляда, кто – пьяный, кто – трезвый. Кого убивают оружием, кого – словом, а кого и дурным помыслом. А тот, на чью жизнь никто не зарится, так сам решает свести счёты с ней, – она посмотрела на свои руки, поправила плащ. – А были же времена!.. Как мне порой хотелось кого-нибудь жизни лишить! Да всё не судьба… Бывало, я только примерюсь, а он, глядишь, и уже стал чьей-то жертвой. Я поначалу расстраивалась, в депрессии впадала, жаловаться к Богу ходила, а потом привыкла. А сейчас и убивать-то не хочется… Да и… К тому же… – она понизила голос до шёпота, – тайна у меня есть.
– Тайна? – брови кузнеца поползли вверх. Нá тебе! Даже у Смерти бывают тайны!
– Да. Но открою при одном только условии: косу отдашь, – она выпрямилась и уставилась прямо на кузнеца.
– Давай, говори, а я уж потом сам решу – отдавать или нет.
Смерть рассмеялась.
– Смелый ты парень, – сказала она. – Ну так смотри, коль не боишься меня.
И женщина одним движением руки скинула сначала капюшон, а потом и плащ. Данила опешил: такой неземной красоты в жизни он никогда не видывал.
– Что, не ждал? – довольно улыбаясь, поинтересовалась Смерть.
– Не ждал… – хлопал глазами Данила, не в силах оторваться от чудесного видения.
– Я поначалу-то страшной была, как смертный грех: старой, сухой, уродливой. А вот вашими молитвами, смотри-ка, и расцвела. Красавицей стала.
– Молитвами? –