Иванова
К такому она точно не была готова. Раньше считала, что всё плохое, отмеренное каждому человеку, уже случилось, впереди понятная и вполне благополучная жизнь. И вот: размеренные, подчинённые монастырскому уставу дни в приюте, гордо именуемом детским домом семейного типа, уже не считала ужасными. Вечно недовольная «мама Вера», наставляющая дюжину разновозрастных воспитанников, во многом права. «Все грешат, – говорила она, – и грех за норму почитают. А тех, кто себя блюдёт, ненавидят как прокажённые чистого».
Каким смешным теперь казалось Марине прежнее стремление учиться в Москве. Сколько сил потратила, занимаясь с прицелом на успешную сдачу ЕГЭ! Добилась. По всем предметам получила сто баллов или около того. Прошла на бюджет, почти не имея конкуренции. Здесь тоже старалась, посещала все занятия, выполняла все задания и… Завоевала всеобщую нелюбовь. Её откровенно ненавидели. За то, что без подготовки на любой вопрос отвечает. За то, что её рефераты и курсовые работы неизменно попадают в институтский сборник. За то, что все зачёты автоматом, а экзамены исключительно на высший бал. Попытки наладить отношения с одногруппниками и соседками по общаге оставила ещё в первом семестре. Подстраиваться под них не собиралась, а такой, какой её воспитали в пресловутом «монастыре», вряд ли она кому-то приглянется.
Впрочем…
Как-то раз подсела к ней в университетском сквере девушка – с другой специальности.
– Ты Марина Иванова? Вот! – сунула в руки мобильный телефон. – Просили передать.
Трубка была навороченная, не то что кнопочное недоразумение, подаренное мамой Верой при отъезде на учёбу.
Марина на секунду зависла, а потом попыталась вернуть презент:
– Зачем? Не нужно.
– Жора Рохлин! – округлила глаза незнакомка. – Заинтересовался тобой. Бери! Пользуйся моментом.
Оставив трубку на скамейке, Марина вскочила и торопливо зашагала прочь. Вслед ей донеслось ругательство. Посредница вполне недвусмысленно высказалась о скудоумии «монашки».
Этим дело не закончилось. На следующий день прямо на перемене к ней подкатил рыжий парень и, буквально макнув в маслянистый взгляд, запел:
– Леди, обращаюсь к вам по поручению его превосходительства…
По всей видимости, девушка должна была растечься от счастья прямо тут в коридоре под аплодисменты сокурсников. Она затравленным зверьком метнулась в сторону и попыталась обойти рыжего по большой дуге. Он прыгнул, схватил за локоть и бесцеремонно дёрнул, заставив остановиться.
– Пусти, – прошептала Марина, оглядываясь в поиске поддержки.
Ребята и девочки наблюдали: кто с любопытством, кто со злорадством.
– Вот что! – зашипел парень, растеряв великосветский тон. – Чтобы к пяти часам была готова. Помойся, причипурься. Сам Рохлин приглашает на день рождения. Догоняешь? Или одурела от счастья? Будет крутая вечеринка. За тобой приедут. Платье нормальное привезут.
Выпустив её, развернулся и, не дожидаясь реакции, двинулся прочь. Марина бросилась