участок, заходясь в кашле и держась за бок. Поднялся шум, многоголосье неразличимых людей, охающих и грозящих на разных языках мрачным охранникам, дежурившим у ворот вдали. Парень чувствовал себя не так уж плохо, но выглядел ужасно: совершенно заплывший правый глаз налился огромным синяком и почти закрылся, ухо порвано, сломанный нос кровит и распух, удивительно что все зубы остались на месте. Моральное состояние было куда хуже: он что-то бормотал окровавленным ртом и всхлипывал, закрывая лицо руками.
– Эй, эй друг, как же тебя так угораздило? С охраной что-то не поделил? Патрон что ли стащил или картошину? – попытался пошутить Вэйн.
– Нет Вэйн, эти надменные уроды даже слушать меня не стали, говорили со мной как с дерьмом. – ответил Риф сквозь сдавленные рыдания.
– Ты, молодой, не привыкай еще что ли? Как первый раз здесь… – удивился Селим, через мальчишку. – Они всегда говорят будто кость собака бросать, они сила большая иметь, мы нет. Осторожно, осторожно надо, злить нельзя, если не пускать будет плохо, бензин, порох, резина где брать тогда?
– Немного успокоившись Риф, представился и с трудом двигая разбитыми губами выложил все что с ним произошло… и все вокруг костра притихли внимательно слушая. Немного отдышавшись, и глядя уцелевшим глазом на тех кого Союз называл отбросами и дикарями Риф видел не безумцев и не дикарей, не животных и отбросы, а просто людей, таких же как и он сам, разве что с чуть более грязными лицами, изборожденными морщинами и натруженными грубыми руками, спины и плечи которых преждевременно согнула тяжелая судьба и ежеминутная борьба за еще один день под солнцем проклятого степного мира. Рассматривая сидевших вокруг, вполне реальных людей, обитающих в легендарных, неизвестных и диких южных пустошах Риф, первым нарушил повисшее было молчание:
– Как же вас много, кого здесь только нет… Я вижу столько непохожих лиц, вы же из разных народов верно? Ты вот, например турок, а там группа греков, есть и чернокожие и азиаты и все вы живете, сражаетесь и умираете вместе?
– Почва выше крови – тихо сказал мужчина, глядя на него своими блестящими карими глазами. – Главное это наш земля, неважно кто на ней жить, уже давно не знать кто есть турк, грек или болгар, все давно смешиваться. Сейчас зачем нация, кровь, великом прошлое предка? Сейчас важно только еда для детей, добрый винтовка и менять редкий товар. Каждый день думаешь только жить, жить, жить, важный разговоры о народах и прошлом совсем неинтересно.
– Почему бы вам не переселиться на север, если жизнь здесь настолько тяжела?
– Много раз хотеть ни разу сделать, – с грустной улыбкой ответил Селим. – Мы слышим, что и почва там богат и торговля лучший, но трудно, трудно уйти. Соберешься идти, но нельзя бросить поле который взошел, вернулся из пути, где обмен хороший – думать жизнь здесь хороший… Ты знать, еще наш земель часто находить сокровища старых? Вон, видишь мужик сидеть у тягача с покрытым? Там у него судовой дизель, большая цена, звать Тихомир, вожак деревни у древнего порта стоять. Двадцать