именно ее смерть была последней каплей, заставившей волков отступить. Урон, нанесенный стае, был воистину ужасающим: в распадке валялись бездыханными не менее ста двадцати хищников, их вечный поиск еды и борьба за выживание окончились сегодня, только около пятидесяти волков сумели пережить этот бой и скрыться в лесной чаще.
Остальные члены отряда тоже постепенно приходили в себя, рассматривали поле битвы, помогали друг другу перевязать раны, поили водой. Риф слабым голосом окликнул парня, бинтующего порванную ладонь: он выглядел менее потрясенным, чем остальные.
– Эй, Серафим, подойди на минутку.
– Да, Риф, что такое? Выглядишь, как будто на тебя волк напал.
Риф слабо усмехнулся.
– Очень смешно. Я видел, как Кераль покинул отряд и бросился вглубь леса прямо в разгаре боя, и сейчас его не видно среди мертвых.
– Да, другие тоже видели, как он метнулся в сторону. – Серафим указал на заметный пролом в кустах неподалеку, отмеченный каплями крови на листьях.
– Послушай, Серафим, нам нужно узнать, что с ним. Прошу тебя, посмотри, может, ему нужна помощь, волки уже не вернутся.
Понимающе кивнув, Серафим поднялся и, пошатываясь, скрылся в кустах. Проследить путь Кераля оказалось нетрудно: старик в панике ломал кустарник и ветки деревьев, орошая все вокруг своей кровью. Пройдя несколько десятков метров парень замер, увидев место, где волки настигли беглеца: спасать было уже некого. Изжеванные, словно консервные банки, пластины металла, обрывки одежды, да огромное пятно крови, пропитавшей землю на пару метров вокруг, – вот и все, что осталось от Кераля. Пробормотав проклятия этому лесу, Серафим уже собрался уходить, как вдруг боковым зрением увидел слабое движение.
В полутьме между деревьями кипела какая-то серая грязь, матовая и не отражающая свет. Подойдя ближе, парень увидел, что эта грязь не что иное как гигантское количество трупных мотыльков, плотно облепивших похожее на оленя тело. Скорее из любопытства, чем из страха, Серафим ткнул в скопище насекомых палкой, и потревоженные трупоеды тут же взвились смерчем, облепляя руки, лицо и шею юноши. Ужасный запах разложения ударил в ноздри, кожа покрылась какой-то гадостью, обильно разносимой мерзкими насекомыми на своих серых крыльях и лапках. Серафим замахал руками, закрутился на месте, разгоняя насекомых, а накативший следом приступ рвоты немедленно заставил его согнуться пополам.
Наконец гадкие мотыльки рассеялись, но то, что они скрывали под собой до этого, заставило парня снова упасть на четвереньки и сосредоточится на том, чтобы не выблевать свои кишки. В трех метрах от него лежал полностью разложившийся труп какой-то твари, отдаленно напоминающей взрослого человека: остатки гнилой черной плоти почти не скрывали желтый череп с огромными провалами глазниц, жутким оскалом ублюдочного ротика, полного мелких острых зубов, и двумя мощными винтообразными рогами. Тело существа с непропорционально длинными руками и