что есть принципы, которые велят нам делать то и не делать этого.
– Ну-ну, не произноси речей!
– И правда. Увлекся!
Свет в электрической лампочке вдруг начинает мигать, потом ярко вспыхивает и гаснет. Робкие, голубоватые язычки газа тихо лижут бока кастрюли.
– Вот тебе и раз!
– Иногда это у нас бывает по вечерам, а сегодня вообще свет был очень плохой.
– По вечерам должен быть такой же свет, как всегда. Компания, видно, хочет еще повысить плату! Пока не повысят плату, вам не дадут хорошего света, вот увидишь. Сколько ты сейчас платишь за свет?
– Четырнадцать-шестнадцать песет, как когда.
– Так будете платить двадцать или двадцать пять.
– Что поделаешь!
– И вы бы хотели, чтобы все наладилось само собой, да? Очень разумно!
Фило молчит, а у Мартина в мыслях мелькает одно из тех блестящих решений, которые всегда оказываются нелепыми. Трепетный огонек газовой плитки придает лицу Мартина странное, загадочное выражение ясновидящего.
Когда гаснет свет, Селестино все еще стоит в задней комнатке бара.
– Веселенькая история! Эти бандиты вполне могут меня обворовать.
Бандиты – это посетители бара.
Селестино ощупью пытается выйти и опрокидывает ящик с бутылками содовой. Оглушительно грохоча, бутылки вываливаются на каменные плиты пола.
– Черт бы побрал это электрическое освещение!
У дверей слышится голос:
– Что там происходит?
– Ничего! Разбиваю свое добро!
Донья Виситасьон полагает, что один из самых верных способов улучшить условия жизни рабочего класса – это благотворительные лотереи, которые устраивает Дамский союз.
«Рабочие, – думает она, – тоже должны что-то есть, хотя многие из них самые настоящие красные и ради них не стоило бы стараться».
Донья Виситасьон – женщина добрая, она вовсе не считает, что рабочих надо доводить до голодной смерти.
Вскоре свет включают – сперва волосок краснеет, несколько секунд он напоминает кровавую жилочку, затем кухню внезапно заливает яркий свет. Свет более сильный и резкий, чем обычно, – коробочки, чашки, тарелки на кухонной полке так и сияют, словно только из магазина, даже кажутся как будто крупнее.
– А у тебя здесь очень мило, сестра.
– Чисто, только и всего…
– Еще бы!
Мартин с любопытством оглядывает кухню, словно видит ее в первый раз. Потом, поднявшись, берет шляпу. Окурок свой он погасил в раковине и аккуратно засунул в жестянку для мусора.
– Ладно, Фило, большое спасибо, я пошел.
– До свидания, Мартин, не за что благодарить, я бы с удовольствием накормила тебя чем-нибудь получше… Это яйцо я держала для себя, врач сказал, что я должна съедать по два яйца в день.
– Вот как!
– Брось, не переживай. Тебе оно нужно не меньше, чем мне.
– Пожалуй, что так.
– Какие времена, Мартин, не правда ли?
– Да, Фило, времена! Но ничего, рано или поздно все придет в порядок.
– Ты так думаешь?
– Не