опустилась на тахту. Ну и что? Полный облом, даром только носилась с утра как угорелая. Поезд прибыл на Курский вокзал в семь утра. В восемь Аля уже была дома, оставила чемодан, скрипку, выпила чашку кофе и поехала в следственный изолятор. Убийство Кретова, естественно, вызвало резонанс не только в музыкальных кругах, но и во всей культурной среде страны. Пресса и телевидение моментально подняли шум по поводу гибели известного дирижера. Вмешалась Генпрокуратура, и Рыбакова, как подозреваемого по особо важному делу, в Москву привезли еще вчера, так что Алька надеялась… Неизвестно на что надеялась! Оперы посмотрели на нее как на сумасшедшую, ни объяснять ей что-либо, ни разговаривать с ней никто и не собирался. Какое уж там свидание с подследственным!
– Вы ему кто? Жена? – сурово поинтересовался пожилой майор, единственный, кого Альке удалось отловить на выходе из следственного изолятора и разжалобить.
– Нет, – помотала она головой, ежась и стуча зубами.
В помещение без пропуска не пускали, и, пока Аля попала на этого сердитого седого мужика, ей пришлось полтора часа простоять на улице. Как назло, в Москве вдруг ударил мороз.
– Невеста? – еще суше спросил седой.
– Нет.
– А кто? Сестра?
– Я с ним работаю.
– Девушка, не морочьте мне голову, – устало произнес майор, отстраняя Альку. – Свидание дается только с родными и близкими. И то далеко не так скоро, как вам бы хотелось. Ясно? – Он внимательно поглядел на понурую, притихшую Алю.
– Ясно, – тихо пробормотала та.
– А раз ясно, то и нечего здесь болтаться под ногами. Домой ступайте. – Седой решительно зашагал к ограде.
Алька кивнула ему в спину, но с места не двинулась, продолжала молча стоять, уставившись себе под ноги. Седой на ходу обернулся, нахмурился и неожиданно остановился.
– Что не идешь? Не веришь мне? Думаешь, кто другой тебе иначе скажет? А ну подойди-ка, – строго приказал он. – Подойди, говорю.
Что-то в его голосе неуловимо изменилось. Аля сразу это почувствовала. Ноги сами зашагали навстречу седому.
– Ну чего ты хочешь? – Тот смотрел утомленно и беззлобно серыми, свинцовыми глазами. – Сидеть будет твой Рыбаков. Лет восемь, не меньше. За непреднамеренное убийство. Улик против него предостаточно, остается дело в суд передать. Там, конечно, учтут смягчающие обстоятельства, они у него имеются, никто не спорит. Все, что мог, сказал тебе. Если б еще сознался твой приятель – чистосердечное-то признание… ну это все с детства знают.
– А он не сознался? – робко спросила Аля.
– В том и петрушка. Зря упрямится, хуже только себе сделает. – Майор помолчал, закурил и ушел, едва кивнув Але.
…Пронзительно заверещал телефон. Погруженная в невеселые воспоминания, Алька вздрогнула, вскочила, схватила трубку.
– О! Ты дома? – радостно зарокотал в ухо голос Андрея. – Вы ведь должны были послезавтра вернуться!
– А чего ж сегодня звонишь? – улыбнулась Аля.
Сколько прошло времени, а Андрюшка все не меняется, так и бегает за ней хвостиком с самого первого курса