мне известны. И наши с подругой “Nahera?ˮ были ни чем иным как способом победить временные трудности силой юмора. Я смеялась: «А Nahera мне все это?», но внутри, конечно, не могла допустить и мысли о том, чтобы свернуть с пути. Я была уверена, что уже на следующее утро все переменится. Станет не лучше и не хуже – просто станет другим. А все, что сегодня кажется тяжелым, завтра подарит силу и мудрость.
Так и получилось: боль от натертых мозолей и обожженной кожи давала мне уверенность в собственных силах, тогда как постоянная усталость учила достигать поставленных целей. Наступал новый день, и я волшебным образом забывала о боли. А мир тут же находил мне в награду или «Зовиракс», или удобную обувь, или накидку от дождя, или ладанку от незнакомого, но такого доброго старика-испанца. И снова я – воодушевленная, обновленная – с удвоенной силой продолжала идти навстречу новым чудесам.
Вспомнив этот эпизод, я, сидя на полу в своей квартире, быстро отогнала все дурные мысли. Я умела справляться с куда более сильной болью и теперь-то знаю наверняка – оно того стоило. Так что же, после этого позволить какому-то дурацкому происшествию украсть у меня чудесный день? Ну уж нет! Выходить из потока добровольно мне вовсе не хочется – в конце концов, я не Альберт Гаунтану и уж тем более не тот, как сейчас модно говорить, токсичный юноша из «сантьяговского» прошлого. Наша встреча с ним была мимолетной, но мне очень хочется поделиться ею как еще одним примером притягивания к себе негатива.
На самом деле юношей в этой истории было двое. Второй – это добрый, располагающий к себе молодой человек, который решил податься в пилигримы после расставания с любимой девушкой и по дороге невольно прошел со мной индивидуальный курс волшебника.
Однажды утром мы с этим вторым и с подругой Юлей рассуждали о картине мира, а точнее – о том, что какое отношение к миру мы транслируем, такое же получаем от него обратно. Каково же было наше удивление, когда к вечеру вся теоретическая часть получила свое наглядное подтверждение! Вот как это произошло.
К вечеру мы взобрались на высокую гору Себрейро, где, кроме нас, отдыхало немало паломников. Сидим, болтаем, я чешу бочок милого, непонятно откуда взявшегося ослика и вдруг слышу знакомую речь. Ух ты, вот это совпадение! Дело в том, что русские пилигримы на Пути Сантьяго – большая редкость. Например, нам за все время встретились лишь трое соотечественников.
Оборачиваюсь – мужчина. Спрашиваю:
– Вы русский?
– Да. А вы откуда?
– Из Питера.
– Ааа, понятно. Значит, из Раши поганой…
Честно сказать, я не сразу поняла, что он произнес: так эти слова диссонировали с общей, чуть ли не идиллической обстановкой. Сделав вид, что не услышала ответа, я задала встречный вопрос:
– А вы откуда?
– Да оттуда же, из Раши поганой.
Не ослышалась.
Решила уточнить, почему молодой человек так резко отзывается о своей стране, и в ответ приняла столько «комплиментов» родине, что взялась за голову. А юноша все говорил и говорил: