участи. И как было поступлено относительно Франции, не спросив предварительно согласия своего старого союзника, Австрия и Пруссия поторопились объявить о своем одобрении.
Но мы с самого начала пошли по более благородному пути и, будучи единственными борцами за справедливость, сумели поставить пределы гневу Англии и Франции. Разве мы могли, не обесчестив себя, изменить наш образ действия?
Но оставим в стороне вопрос о чести и поведем речь только об интересах. Разве наши интересы требуют согласия на эту новую несправедливость? Разве значит сохранять старый союз, если мы стараемся общими силами разрушить собственное наше дело?
Разве старый союз еще существует, если существуют два прямо противоположные цели старого союза стремления? Разве этот союз еще существует, если Пруссия дает нам чувствовать, что, даже в случае нападения французов на Австрию, она ограничится лишь заявлением нравственной своей поддержки?
Разве это, Боже мой, великий союз, созданный бессмертным Императором?
Сохраним же неприкосновенным этот священный огонь и не будем его бесчестить молчаливою уступчивостью перед трусливыми и несправедливыми поступками держав, ссылающихся на наш союз только в том случае, когда они нуждаются в нашем сообщничестве при совершении подобных дел; сохраним этот священный огонь для той торжественной минуты, наступление которой предупредить и отсрочить не в состоянии никакая человеческая сила, когда борьба между справедливостью и адским началом должна возникнуть.
Эта минута близка, и пребудем мы тем знаменем, под которым, силою обстоятельств и для собственного их спасения, станут вторично те, которые обуяются страхом в такие минуты.
Мы признали факт независимости Бельгии, потому что его сам король Нидерландов признал, но мы не признаем Леопольда, потому что не имеем никакого права сделать это до тех пор, пока король Нидерландский не признает его. Но в то же время не скроем наше открытое неодобрение двуличного и фальшивого поведения короля и покинем конференцию.
Если Франция и Англия соединятся для нападения на Голландию, мы будем протестовать, потому что большего сделать не можем; по крайней мере, русское имя не будет опозорено соучастием в таком деле. Наш образ действия в отношении Австрии и Пруссии должен быть всегда одинаков; он должен постоянно напоминать им об опасности того пути, по которому они идут, и доказывать им, что они забывают основные начала союза; что мы никогда не совершим такой ошибки, потому что тогда подготовим неизбежную погибель доброго дела.
В минуту опасности нас всегда увидят готовыми прийти на помощь тому из союзников, который возвратится к нашим старым началам, но в противном случае никогда Россия не пожертвует ни своими деньгами, ни драгоценною кровью своих солдат!
Вот моя исповедь; она серьезна… она ставит нас в новое и изолированное положение, но, смею сказать, в положение почетное и нас достойное.
Кто посмеет на нас напасть? Но если кто и осмелится, я уверен