полными грусти, Даррел наблюдал за питомцем, как тот снует то влево, то вправо, а немного погодя заметил, что тот, зазывая к себе, рычит по направлению одного из проходов, ведущих к центру замка. Не видя иного выбора, он пошел вслед за Терри. Идти нужно было осторожно, так как в каждом коридоре, по которому они проходили, по полу тянулось нечто похожее на витиеватые корни деревьев, и чем дальше они заходили, тем эти корни становились толще, а это означало, что вскоре они найдут источник, откуда эти корни тянутся. Так и произошло.
Пройдя еще несколько извилистых коридоров, минуя камни и разломы, они пробрались к основанию − сердцу этого замка, которым являлось громадное дерево. Но каким бы величественным и неуязвимым оно не казалось, оно было мертво. Сухие ветви, простираясь высоко вверх, под купол центрального помещения замка, хрустели под собственным весом и грозили вот-вот сорваться вниз, создавая еще большие разрушения.
В этот миг Даррел ощутил неописуемую душевную боль, так как осознал и понял все; перед ним открылись все ответы на вопросы, которые так жаждал узнать, проделав столь длинный путь из ниоткуда в глубины, как выяснилось, самого себя.
Этот замок – это сам он; его крепость и все то, что он так старался сберечь и сохранить. Терри, верный пес, который был с ним от начала пути и до последнего шага − воплощение его дорогой и любящей жены, готовой на все, ради единственного близкого и родного человека на этой планете; а это величественное дерево, корни которого разрослись и уничтожили все изнутри, в свою очередь − ничто иное, как непрошенный гость, пришедший и поселившийся там, где ему были не рады, рак, с которым справиться не было под силу никому, он просто был тем, кем он является.
Все эти мысли и вся боль от осознания того, что ему не победить, что он именно сейчас и навсегда, абсолютно безвозвратно потеряет все, что ему дорого, что эти минуты − последние минуты его жизни, безжалостно уничтожали его изнутри, не позволяя сделать и вдоха. Сердце, вырывающееся наружу, дикими ударами в грудь молило позволить ему хоть на минуту вернуться домой, в объятия любимой жены Элизабет, но тело уже не слушалось его и осев под мертвым древом, испустил остатки воздуха из легких и ушел из жизни. В обоих мирах.
Цена слова
− Ты, этот…! Ты… побрал бы тебя. Да, вот! − задумываясь о своем положении, пытаюсь подобрать самое дешевое слово, ищу какое-то решение, но ничего не найдя, мечусь глазами по сторонам и думаю о путях отступления.
− Да, давай, скажи это. Не можешь? Ахах, а я могу! И скажу. А скажу вот что: все, что было сказано о твоей жене выше − чистая правда, нравится тебе это или нет, а ты собирай свои никчемные силы и кости и вали отсюда, нищеброд! − завершая словесную стычку, Рэндолф Кобара высказал все, что о нас с моей женой думал.
− Мы не закончили, − говорю я. − Придет еще время, когда я смогу сказать тебе все, что должен был сказать сейчас, − говорю через плечо слова и, поникнув, ухожу. Расстроенный