он. – Я говорил тебе, еще в воскресенье заметил, что с тобой не все обычно.
– Знаешь, твоя проницательность мне уже вот где сидит! – вскипела Ксеня. – Сколько можно? Что вы меня все опекаете?
– Скоро перестанем, – пообещал Евгений. – Надеюсь, – добавил он.
Ксеня хотела сказать что–нибудь еще, но ей помешали вернувшиеся Руслан и Сашка. Руслан сел за пианино. Сашка, сердито глянув на мать, встал рядом с ним. Снова зазвучала музыка.
Ксеня изучала узор на ковре. Гнев на Женку еще не до конца оставил ее. А его странные намеки, отчего–то задели за живое. “Влюбленная дура” – в кого? В него, Женьку? Исключено, как он сам говорит. Тогда в кого? В Руслана? Но это настолько смешно, что просто немыслимо. Но почему так горят щеки, и голова против воли поворачивается направо и вверх, отчаянно желая вновь взглянуть в эти серые, лучистые глаза, увидеть черные вразлет брови и немного жесткие, но всегда готовые улыбнуться, губы? Откуда это головокружение? Почему не выходят из памяти последние “вальсы” и захватывает дух от воспоминаний о его близости? Почему наворачиваются на глаза слезы от мысли, что завтра опять “вальсы”, а она вряд ли сможет туда отпроситься? И с каких пор она с грустью думает о своем возрасте? И жалеет себя, что рано вышла замуж. И, что вообще вышла…
Или, может, правда, это пианино, какое–то странное? Сашка от него плачет. А когда–то плакал отец, когда играла мама. И смотрел на нее, также как сейчас смотрит Сашка на Руслана. Как смотрит Евгений на нее, на Ксеню – как на богиню, на звезду, на идеал, прекрасный, далекий и недоступный…
– Ну ладно, время – десять. Наверное, пора закругляться?
Ксеня вздрогнула, недоуменно посмотрела на Евгения, не сразу сообразив, о чем он.
– Да, пора уже, – Руслан тоже встал.
Ксеня испуганно смотрела на них.
– Вы куда? Уже? – она чуть не плакала.
– Пахан скоро придет. Тебе лучше не нарываться, – сказал Евгений.
– А… да, – она провела рукой по лицу, отгоняя странные мысли, навеянные музыкой и нетипичным поведением сына. Новый знакомый оказался обладателем множества незаурядных талантов. Помимо того, что он блестящий танцор, он еще и неплохой пианист, и похоже, педагог. Или психолог. Насколько, конечно, может судить об этом Ксеня. – Он звонил, собирался прийти в одиннадцать, но мало ли…
Евгений вышел в прихожую. Руслан задержался возле пианино, погладил лакированную крышку, резные завитушки, украшавшие переднюю панель.
– Спасибо вам, – сказал он.
– Тебе спасибо. И как тебе это удалось?
– Что? – он удивился.
– Да вон, – Ксеня кивнула на Сашку.
– Не знаю, – Руслан пожал плечами. – Просто я спросил, можно мне поиграть, – он и разрешил. Правда, Сань?
– Правда, – сказал Сашка и спросил: – А ты еще придешь?
Ксеня даже оторопела – настолько непривычно было слышать смелый и твердый голос сына.
– Обязательно, – сказал Руслан. – Если мама не будет против.
– Не будет, – поспешно, может, даже,