выскочили вооружённые люди, быстро начавшие окружать нас.
Я потянулся за лежащим рядом со мной пулемётом.
– Стойте, поручик! – раздался властный окрик Орлова. – Не дёргайтесь, иначе вас просто пристрелят.
Поспешно выпрямившись, я застыл, как каменный истукан.
Впереди шёл высокий человек в военной форме без погон и знаков различия, с гладко выбритым лицом. Следом осторожно двигалась любопытная компания: некоторые были в армейских мундирах и длинных кожаных плащах, только вместо фуражек на голове у них красовались чёрные береты, какие обычно носят художники; другие предпочитали гражданскую одежду с пулемётными лентами на груди и гранатами за поясом. Был даже бородатый господин во фраке, одетым прямо на старую гимнастёрку. В руках он держал ручной пулемёт с деревянным прикладом.
Встав вокруг нас полукольцом, они чего-то ждали. Наконец, высокий достал из кобуры маузер и, встав в позу Наполеона, обозревающего поле битвы, трижды выстрелил в воздух.
Стая ворон, начавшая было слетаться обратно, снова с криком поднялась вверх, летая над нашими головами.
– Красиво, не правда ли, – высокий направил ствол на мечущихся птиц и метким выстрелом сбил одну из них.
– Такова жизнь. Сейчас ты жив, а в следующий миг уже мёртв, – грустно улыбнувшись, он вложил маузер в кобуру.
– Здравствуйте, господа! Позвольте представиться, Рудольф Фирзович Доберинский, – наклонил он голову вперёд. – А это мои друзья.
Лицо его не выражало никаких эмоций, и голубые глаза равнодушно смотрели на нас из-под козырька фуражки.
– Так вы пришли познакомиться? – иронически усмехнулся Орлов.
– Нет, – просто ответил Доберинский. – Несколько моих друзей, к сожалению, покинули этот мир, и мы нуждаемся в пополнении.
– И чем же вы занимаетесь, позвольте узнать?
Доберинский строго взглянул на него.
– У нас объединение независимых художников, а я его председатель. Наш небольшой коллектив трудится над созданием различных шоу и постановкой спектаклей.
Вытащив маузер, он погладил его, как живого.
– А если мы откажемся? – сказал капитан.
– Тогда я буду вынужден вас расстрелять, но не беспокойтесь, мы сделаем это красиво, и вы не пожалеете. Всегда есть выбор – или вы художник, творец, или объект его творчества, – сделал Доберинский театральный жест маузером.
– Рудольф Фирзович! – сказал стоящий рядом мальчик. – Отдайте мне этого мужика, – показал он на меня. – Я сделаю отличное представление с ножами.
– Конечно, Павлик! – Доберинский потрепал мальчика по голове. – Ты это заслужил.
Мне совсем не понравилась радостная улыбка юного творца и откровенно хищный взгляд, брошенный на меня.
– А с этим, что будем делать? – спросил интеллигентного вида мужчина в пенсне и с бородкой клинышком, наведя ствол винтовки на монаха.
– В монастырь мы со своим уставом не лезем, – назидательно сказал Рудольф