не имеет к данной моей жизни никакого отношения. Там и город другой, да и девочка, глазами которой я смотрю на мир, имеет некоторые черты характера, которыми я очень хотела бы обладать, но увы…
Но то детство, о котором я сейчас расскажу – это детство той самой девочки, которая впоследствии стала мною. Хотя между нами лежит пропасть, но пропасть эту можно успешно заполнить обрывочными воспоминаниями, из чего я могу заключить, что все же она – это я. Поэтому, с позволения тех, кто это прочтет, я поведу рассказ в первом лице.
Я родилась в Москве, в районе под названием Черемушки, на улице Дмитрия Ульянова. Наш дом был сложен из серого кирпича, и в квартире всегда было тепло и уютно. Зимой раскалялись батареи центрального отопления, и хоть мы с сестричкой и меняли летние халатики на зимние, разницы в температуре окружающей среды мы не замечали. Зимой перед сном родители открывали для проветривания форточку, и потом мы засыпали в окружении своих кукол и мягких зверей. Теплое такое было и уютное детство.
И еще был двор. Вот о нем-то, собственно, и речь. Двор был не прост. Двор был символом. Он даже был моделью или наглядным пособием. Попытаюсь объяснить, что я имею в виду.
Дом был расположен углом. Если стоять внутри двора спиной к этой самой улице Дмитрия Ульянова, то дом был сзади и слева. Правая сторона квадрата была очерчена стеной соседнего дома, находящегося от нашего на некотором расстоянии – там был вход во двор.
Четвертой стороной квадрата мы займемся позже, поскольку в ней-то все дело. Сначала я опишу то, что было в середине.
Левая сторона двора была отделена от правой живой изгородью и состояла из клумбы, окруженной кустами, и стола со скамейками в углу. Ее оккупировало взрослое население. Пресловутые сплетницы, без которых и двор – не двор, сидели у нас не рядом с подъездами, а на лавочках этого сквера в левой части двора. Стол принадлежал доминошникам. В сквере дети иногда затевали игры, связанные с прятанием и строительством «домиков» посреди кустов. Но в основном здесь гуляли бабушки и мамы с малышами в колясках.
Нам же принадлежала правая часть двора, с качелями и теннисным столом. Там же была песочница. Впрочем, делать там было особенно нечего. В основном мы играли в «классики» и прыгали через веревочку на асфальте.
Почему-то самый грустный день моего дворового детства ассоциируется у меня с никак нами не использовавшимся теннисным столом. Я сидела на нем и смертельно завидовала всем вокруг. Во дворе шла мощная игра в «казаки-разбойники» с несколькими десятками участников. Они прятались и искали друг друга, нападали и защищались, сражались и спасали. Они были вместе. А меня не приняли. Я плохо помню сейчас причину этого, кажется, я, сама того не желая, перешла дорогу королеве двора – ее приятель и сосед по коммунальной квартире, мой одноклассник, в это время носил мне портфель и постоянно забегал в гости. То есть, я помню, что так было, помню, что она не могла мне этого простить и переманивала на свою сторону моих подруг, но не уверена, что именно это послужило причиной моего смертельного одиночества в тот вечер.
Я сидела на столе и ждала, чтобы хоть