мой для них всему замена. [21]
Улисса совратил мой сладкий зов
С его пути; и тот, кто мной пленится,
Уходит редко из моих оков». [24]
Женщина, приснившаяся поэту, олицетворяет три греха, которые искупаются в трех верхних кругах Чистилища: корыстолюбие, чревоугодие и сладострастие. Когда он посмотрел на неё, она похорошела и заговорила: – «Только наши глаза придают очарование низменным благам, которые сами по себе мерзки».
Улисс (Одиссей) был совращен с пути сиренами – отвратительными птицами с человеческим лицом и нежным голосом. Такой вид и голос имеют для человека вышеуказанные три греха.
Ancor non era sua bocca richiusa,
quand» una donna apparve santa e presta
lunghesso me per far colei confusa. [27]
«O Virgilio, Virgilio, chi è questa?»,
fieramente dicea; ed el venìa
con li occhi fitti pur in quella onesta. [30]
L’altra prendea, e dinanzi l’apria
fendendo i drappi, e mostravami «l ventre;
quel mi svegliò col puzzo che n’uscia. [33]
Io mossi li occhi, e «l buon maestro: «Almen tre
voci t’ho messe!“, dicea, „Surgi e vieni;
troviam l’aperta per la qual tu entre». [36]
Sù mi levai, e tutti eran già pieni
de l’alto dì i giron del sacro monte,
e andavam col sol novo a le reni. [39]
Seguendo lui, portava la mia fronte
come colui che l’ha di pensier carca
che fa di sé un mezzo arco di ponte; [42]
Скорей, чем рот ее успел закрыться,
Святая и усердная жена
Возникла возле, чтобы той смутиться. [27]
«Вергилий, о Вергилий, кто она?» —
Ее был возглас; он же, стоя рядом,
Взирал, как эта чистая гневна. [30]
Она ее схватила с грозным взглядом
И, ткань порвав, открыла ей живот;
Меня он разбудил несносным смрадом. [33]
«Я трижды звал, потом оставил счет, —
Сказал мой вождь, чуть я повел очами. —
Вставай, пора идти! Отыщем вход». [36]
Я встал; уже наполнились лучами
По всей горе священные круги;
Мы шли с недавним солнцем за плечами. [39]
Я следом направлял мои шаги,
Изогнутый под грузом размышлений,
Как половина мостовой дуги. [42]
Святая и усердная Жена – Разум, разоблачающий лживость низменных благ – восходящее созвездие Дева. Жена обращается к Вергилию; он, молча стоя рядом, наблюдает, как Святая Жена борется и побеждает смрадную женщину.
«Я трижды звал тебя, а ты всё не просыпаешься» – укоризненно говорил Вергилий, расталкивая спящего Данте. Пора идти и искать вход в следующий круг Чистилища, Солнце уже поднялось.
Поэт поплёлся за ним, протирая глаза, ещё не в силах выпрямиться со сна. Утреннее Солнце светит в спину, путешествие продолжается на Запад.
quand» io udi» «Venite; qui si varca»
parlare in modo soave e benigno,
qual non si sente in questa mortal marca. [45]
Con l’ali aperte, che parean di cigno,
volseci in sù colui che sì parlonne
tra due pareti del duro macigno. [48]
Mosse le penne poi e ventilonne,
`Qui lugent» affermando esser beati,
ch’avran di consolar l’anime donne. [51]
Вдруг раздалось: «Придите, здесь ступени», —
И ласка в этом голосе была,
Какой не слышно в нашей смертной сени. [45]
Раскрыв, подобно лебедю, крыла,
Так говоривший нас наверх направил,
Туда, где в камне лестница вела. [48]
Он, обмахнув нас перьями, прибавил,
Что те, «qui lugent», счастье обрели,
И утешенье,