герцогиня де Лораге надоела королю. К тому же она была глупа, и ему с ней не о чем было говорить. Решив ее покинуть, он все же захотел, чтобы она на всякий случай оставалась под рукой. И назначил ее фрейлиной в свиту дофины…
Осенью 1742 года мадам де Майли посчитала себя достаточно влиятельной особой, чтобы заняться политикой. Увы! В ноябре было перехвачено письмо маршала Бель-Исла, адресованное маршалу Маебуа, где недвусмысленно говорилось о роли, которую играла фаворитка за спиной короля. Узнав об этом, Людовик XV тут же порвал с ней33.
Верный своей привычке, Людовик XV обратил свой взор на четвертую сестру из семейства Несле, которая была замужем за маркизом де Флаванкуртом. Король давно уже уложил бы ее в свою постель, но опасался ее супруга, который был известен при дворе своей ревностью. Узнав, что Людовик XV обратил свой взор на его жену и покушается на ее честь, этот тяжелый в общении человек пригрозил маркизе, что пристрелит ее, если узнает, что она ведет себя так же, «как ее распутные сестры…».
Разочарованный неудачей, король обратил наконец внимание на самую младшую из сестер Несле, Марианну, вдову маркиза де Латурнель, умершего в 1740 году.
Однажды поздним вечером король навестил Марианну в ее апартаментах в сопровождении герцога Ришелье. Оба переоделись в платье медиков, чтобы не вызвать подозрений у Могаса. И красавица, как писали братья Гонкур, «получила первые признания в любви от короля в парике»34.
Прежде чем лечь в постель с королем, молодая вдовица выдвинула ряд условий. Прежде всего она потребовала, чтобы король публично отрекся от своей бывшей любовницы мадам де Майли, ее родной сестры. Кроме того, Людовик XV должен был признать ее официальной любовницей и предоставить права, которые имела в свое время покойная мадам де Монтеспан, а именно: «…выделить ей апартаменты, достойные ее положения при дворе, не бегать по свиданиям на потайных квартирах, как это он делал, живя с ее сестрами, позволить ее родственникам появляться при дворе, приходить к ней открыто ужинать, предоставить ей право, в случае необходимости, брать деньги из королевской казны, вручить ей через год грамоту на пожалование титула герцогини, заверенную парламентом, и, наконец, признать законными ее детей в случае рождения»35.
На этот раз Людовик XV влюбился не на шутку и согласился со всеми условиями молодой женщины, а 17 января 1744 года парламент утвердил пожалование мадам де Латурнель герцогства Шатору.
Согласно грамоте это был дар, сделанный за особые услуги, оказанные королю госпожой Латурнель. Однако глупцов, способных поверить этому утверждению, не нашлось, и простой народ распевал повсюду песенку о новоиспеченной герцогине:
Турнель, кровосмешения умелица,
С кем сестры красотой не могут мериться,
Сей табурет – венец великих дел —
Дает вас основания гордиться:
Ведь передку, чтоб зад на нем сидел,
Пришлось довольно много потрудиться.
Пока король искал способ и средство развеять свою тоску, французские войска в течение уже четырех