достоинств.
В то время как Виктор Пеленягрэ исполнял свой «гениальный» хит про вечера в России, между участниками съезда, сидящими за длинным, завёрнутым в букву П столом, ходил с каким-то длинным списком азербайджанец с приятными чертами лица. На его губах блуждала таинственная улыбка. Я назвал бы эту улыбку улыбкой Чеширского кота. Глаза его светились южным блеском, и всем своим видом он внушал расположение и приязнь. Наконец он подошёл и к нам. Мы сгруппировались с секретарём нашего литературного общества Людмилой Межиньш и её соседкой по номеру в Переделкино – главным редактором журнала «Север» Еленой Пиетиляйнен.
– Я профессор Эльчин Искендерзаде, известный азербайджанский поэт, – представился он. – Вот моя авторская книга, – и протянул мне тонкую брошюру, сшитую двумя скрепками, на которой чёрными буквами на бело-красном фоне значилось имя автора. – Хочу вам её подарить, – заявил он мне, – и даже сделать дарственную надпись. А вас, в свою очередь, я очень попрошу подписать вот это письмо. И вас тоже, – обратился он к моим соседкам.
С его губ по-прежнему не сходила улыбка. Мы прочитали шапку письма, где стояло обращение в Нобелевский комитет рассмотреть заявку на предоставление Нобелевской премии по литературе всемирно известному азербайджанскому поэту, профессору и т. д. Ниже располагался перечень уважаемых литераторов с их подписями о согласии на вручение просимой премии. Каждый обозначал свой статус в литературной иерархии и свои заслуги. Там значились и лауреаты различных премий, и редакторы газет и журналов, и члены литсообществ, и прочее, и прочее, и прочее. Пришлось отметиться и представителям нашего союза из Латвии. Нобелевка – дело ответственное.
– Между прочим, – продолжал профессор, – меня знают далеко за пределами Азербайджана. Мои книги были переведены и издавались в более чем 30 странах. Сам я из Карабаха, из древнего азербайджанского города Шуша. Этот город взрастил десятки великих соотечественников. Ведь не случайно именно в этом благодатном крае родился азербайджанский композитор Узеир Гаджибеков, гениальная поэтесса Натаван, легендарный певец Полад Бюльбюль-о-глы. Помните? «Быть может, ты забыла мой номер телефона, быть может, ты смеёшься над верностью моей». А я просто не мог родиться в другом месте. Шуша – это родина гениев… Ну и, наверное, всем уже давно понятно, чей Карабах. Здесь двух мнений быть не может.
– Быть ему нобелевским лауреатом, – язвительно заметила редактор журнала «Север» и поставила свою роспись в письме.
В итоге или не дошло оно до Нобелевского комитета, или не хватило нужного количества подписей, или нарушена была форма подачи, но в списках нобелевских претендентов я никогда не встречал нашего «гениального» Эльчина с загадочной улыбкой Чеширского кота.
Людмила Межиньш, детский поэт, прозаик и по совместительству наш секретарь, всё время подталкивала меня, чтобы я обратил внимание на Елену Пиетиляйнен, сидевшую от меня по правую руку. Банкет шумно продолжался. На