белый снег. Первый снег в этом году. Хлопья падали на лицо, охлаждая кожу, и на миг забылись даже все кошмары.
– Мальчик, – сказал звонкий девичий голос, – смотрю, ты умудрился выжить. С госпожой Удачей под ручку ходишь, а? Хотя с какой стороны посмотреть…
Эр скосил глаза в направлении голоса. Это была бледная девочка лет тринадцати, в черных кожаных доспехах и плаще, развевающемся на ветру. Темные волосы были собраны в высокий хвост, большие черные глаза внимательно осматривали Эра. Девочка сидела на белом коне с длинной красивой гривой.
Рядом с Эром стоял высокий мужчина, тело которого скрывал черный плащ, а лицо – капюшон. В правой руке человек держал огромную косу.
– Госпожа, – сказал он, – мальчик не выжил, я уже забрал его душу. Вернее, пытался забрать.
– Да-а-а? – радостно протянула девочка, слезая с коня и подходя ближе к Эру. – Любопытно. Мальчик, как тебя зовут?
– Эр. Эрик, – прохрипел в ответ Эр. – Скажите, что случилось?
– Ты и вся твоя семья погибли, – спокойно ответила девочка, доставая какую-то небольшую толстую книжечку. – Вот только ты почему-то помирать не хочешь.
– Как? – дернулся Эр, но тут же закашлялся. – Как это произошло?
– Ламия – наполовину женщина, наполовину паук. – Девочка села, поджав ноги, рядом с Эром. Она внимательно водила глазами по строчкам. – Она сменила место охоты и пришла в вашу деревушку. Твоя семья стала ее первым ужином.
Эр попытался повернуть голову и заметил чью-то руку, то есть… кожу по форме руки. Зрачки Эра расширились, но девочка холодной ладонью прикрыла ему глаза и повернула голову обратно.
– Не стоит, – сказала она тихо. – Знаешь ли ты, как пауки питаются? Они впрыскивают в своих жертв особый яд, из-за которого органы жертв превращаются в месиво, а потом высасывают их. От жертв ламии, питающейся как паук, остается только кожа. Жнец, похорони их, – обратилась она к своему спутнику.
– Но… – попытался возразить тот, но девочка перебила:
– Знаю, обычно мы так не делаем, и все же прошу тебя, только в этот раз.
Жнец неглубоко поклонился и куда-то ушел, а девочка вернулась к своей книжке. Эр лежал, не произнося ни слова. Осознание смерти близких сражалось с нежеланием признавать это, но в конечном счете мозг и сердце все приняли. По щекам потекли слезы, и Эр даже не мог утереть их, ведь тело его не слушалось.
В отличие от него, девочка казалась абсолютно спокойной. Она не грустила и была совершенно равнодушна к горю Эра, лишь гадала: почему же Эр выжил?
– Думаю, ты умер еще в тот момент, когда падал, – сказала девочка и с задумчивым видом прижала указательный палец к губам. – А трупным мясом ламии не питаются.
Но Эр, погруженный в себя, словно не слышал ее слов.
«Простите меня, простите, что постоянно спорил и огрызался. Мама, зови меня Эриком хоть сто лет. Папа, обещаю, я всегда буду помогать тебе в мастерской. Кай, я больше никогда не увернусь от тебя и не крикну, что ты возишься со мной, как с ребенком. Зоя, вредная Зоя, насмехайся надо мной сколько душе угодно. Элли, Элина,