Владимира Соколова и других29. А среди вторых – Иегошуа Айгера (по одним сведениям, регистратор Политического отдела, по другим – электрик30) или Израэля Гутмана (впоследствии известного исследователя Холокоста), прибывшего в Аушвиц из Майданека предположительно весной или летом 1944 года. Оба были в той или иной степени связными между двумя группами сопротивления – польской в основном лагере и еврейско-зондеркоммандовской в Биркенау31. Б. Баум пишет еще и о советском еврее Монеке Маневиче, работавшем в той же самой прачечной, что и он сам32.
…До февраля – марта 1942 года, когда начали поступать первые еврейские эшелоны, Аушвиц был почти исключительно польским лагерем, и, несмотря на то что в 1943-м евреев было уже втрое, а в 1944 году – даже вчетверо больше, чем поляков, именно польское Сопротивление было наиболее организованным и сильным. При этом какого-то общепольского Сопротивления в контексте остроты внутриполитической борьбы в Польше накануне не было и не могло быть: если оно и возникало, то лишь в исключительно тяжелых и чрезвычайных ситуациях, таких как Варшавское восстание или заключение в концлагеря. В Аушвице такой консенсус между «аковцами» и «аловцами»33 был достигнут в конце 1942 года, но достигнут, как и везде, под диктовку Армии Крайовой в лице ротмистра Витольда Пилецкого и созданного им в Аушвице «Союза войсковых соединений»34.
Как бы то ни было, но в мае 1943 года в Аушвице сформировался некий объединяющий центр сопротивления, вошедший в историю под названием «Боевая группа Аушвиц». Его ядро составили польские и австрийские ячейки, но к организации примкнули и большинство остальных. Не примкнули только французы и бельгийцы, отдавшие предпочтение пусть маленьким, но своим очажкам. Свои автономные организации были, по-видимому, в «чешском» и в «цыганском» лагерях.
Собственную деятельность подпольщики из «Боевой группы» понимали прежде всего как постепенный захват ключевых позиций – должностей так называемых «функциональных узников» и систематическое вытеснение с этих должностей своих политических соперников, вытеснение любой ценой. Постепенно поляки и немцы-коммунисты вытесняли со всех важных внутрилагерных постов своих заклятых конкурентов – немцев-уголовников35.
Другое направление – подкармливание и облегчение режима для своих, нередко помещение их в изоляторы к «своим» врачам, иногда – фабрикация фальшивых документов и даже смена узнических номеров. Изыскивался и припрятывался (в частности, на чердаке дезинфекционного барака) инструментарий для будущего восстания – например, ножницы для взрезывания колючей проволоки, оружие…
Начиная с 1943 года подпольщики регулярно слушали радио, и раз в неделю – по принципу того же радио, но только «сарафанного» – проводилась своего рода политинформация. Искались и находились различные пути для взаимодействия с другими лагерными отделениями и, что особенно трудно и важно, с внешним миром: за время существования лагеря на волю было переправлено около 1000 касиб! И это, возможно, самое серьезное