тараканах, увиденных им в тропиках.
Баранникова на канале не любили, но мирились с ним как с неизбежным, хорошо изученным злом. Ветераны трудового коллектива поднаторели в составлении сценарно-монтажных планов, которые он фанатично требовал от каждого из подчиненных, при случае готовы были состряпать и убедительную докладную. Свой опыт они быстро передавали новичкам. Так что наука обращения с Баранниковым не стояла на месте, отчего отношения Василия Ивановича с сотрудниками напоминали непрекращающееся соревнование снаряда и брони.
– Оштрафуют? – предположил корреспондент.
Баранников сардонически хмыкнул.
– Эх, Дима, если бы… Боюсь, теперь получим на полную катушку.
С его слов, всё оказалось куда хуже. За такие штучки в эфире каналу полагался не только штраф. Абсолютно реальной была угроза предупреждения от инспекции по СМИ. Один раз «Город плюс» спасся буквально чудом – после того, как в его студии в прямом эфире депутат Госдумы обложил отборным матом конкурирующую партию, и оператор за пультом успел запикать лишь конец фразы. Тогда генеральный директор специально ездил в Москву (как намекнул Баранников, не с пустыми руками), где сумел замять дело.
К сожалению, повторно проделать тот же трюк не представлялось возможным. «Две случайности это уже слишком. Второго шанса никто не даст», – заметил Василий Иванович. А, получив предупреждение, сообщил он (да Дима и сам это знал), канал оказывался в подвешенном состоянии, поскольку повторная претензия означала его автоматическое закрытие.
– Неужели не отобьемся?
На этот вопрос зам гендиректора ничего не ответил.
Малявкин смог дать первые показания без пятнадцати десять. Его бледное лицо местами пока носило зеленоватый оттенок, но оба глаза приобрели осмысленное выражение. Причина нездоровья оператора отыскалась без труда: в аппаратной, за стоптанными зимними сапогами с меховой подкладкой, стояла пустая бутылка емкостью 0,5 литра. Василий Иванович бережно взял ее за край горла и донышко, отнес к окну, на свет, и внимательно изучил. Поковырял ногтем этикетку с изображением буйно колосящихся хлебов и выдал заключение:
– Паленая.
– Вы уверены? – осведомилась Оля Каминская, администратор канала, невысокая изящная брюнетка, сегодня явившаяся в узком светло-сером платье и колготках в сеточку. Процесс облачения в полный боевой наряд она завершила в служебном кабинете, переобувшись в туфли от Le Monti и полностью приняв вид роковой женщины.
Было ей чуть за тридцать, но, не приглядываясь, кто угодно мог дать от силы двадцать восемь. Гена Федин просто таял от одного ее вида. Все знали, что он давно по уши влюблен в Олю. Она платила ему взаимностью, и каждую свободную минуту молодые люди проводили вместе, то берясь за руки, то откровенно обнимаясь на глазах у коллег.
– Оленька, имея дело с нашим личным составом, я могу спокойно претендовать на звание эксперта в данном вопросе, – ответил зам гендиректора. – Эту гадость разливают в соседних дворах, и