даже мёртвому духу, и знать этого не хотел. Могильный холод обволакивал всё моё естество промозглым утренним туманом и проникал в самые глубины души. Перед глазами мерцали жуткие, депрессивные образы, принимали очертания крестов, надгробий и мягкой гробовой обивки. Это сводило меня с ума.
Господи боже, что же ты делаешь со мной?
Я видел, но не понимал действий некроманта, слышал, но не разбирал его слов. Шёпот и тихое бормотание сливались в моей голове в два, потом в три и в четыре голоса. Как будто не один, а сразу несколько человек наперебой читали потусторонние заклинания. Голоса их возрастали, становились всё громче и в конце концов начали оглушать меня.
Когда я был готов сорвать с плеч голову и разбить её об стену, меня поглотила мёртвая тишина, но почти сразу из оцепенения меня вырвало громкое мяуканье.
Оказывается, всё это время мы были не одни. Приглядевшись в темноте, я увидел на кровати сибирскую кошку, взрослую, но совсем миниатюрную и худую, с пушистой дымчатой шерстью и огромными зелёными глазами.
Демид стряхнул землю с ладони на стол, повернулся и стал следить за своей питомицей. Она с кошачьим удивлением смотрела то на меня, то на него. Неужели видит?
– Что скажешь, Ева? – спросил некромант, так буднично, словно питомица должна была ему ответить.
Кошка вытаращила на меня глаза и вопросительно мяукнула, а потом, с беспокойным мурлыканием тряхнув головой, спрыгнула с кровати. Сумрак наблюдал.
С опаской приблизившись ко мне, Ева вытянула шею и принюхалась, однако подойти не решилась. Постояла в замешательстве и, как котёнок перед незнакомой игрушкой, подняла лапку, дёрнула ею и боязливо шлёпнула меня по ноге. Точнее, попыталась, ибо лапа прошла насквозь. Пробовать второй раз кошка не стала. Опять мурлыкнула и трусцой выбежала из комнаты.
– Как же это с тобой произошло, Никита? – сказал Демид с задумчивым видом.
– Чёрт его разбери, как произошло, – пробормотал я и хотел было уйти, как вдруг взгляд мой упал на то, что я принял за кусок засохшей ветки. – Твою мать, это что, человеческий палец?!
Демид озадаченно свёл брови.
– Я нашёл останки на старом кладбище и захоронил их, а палец взял себе, как талисман для магических обрядов. Мертвец не стал возражать и теперь помогает мне.
Здесь я окончательно потерял почву под ногами.
– Ты что, меня слышишь?
– Как живого. – Демид начал аккуратно собирать со стола кладбищенскую землю. – Обычно я интуитивно понимаю мысли и желания тех, с кем периодически поддерживаю контакт, а твои слова звучат в моей голове, как через качественную и, слава богу, тихую мысленную гарнитуру. Слушать окружающий мир мне это не мешает. Странно, что с тобой, Никита, мне приходится разговаривать вслух. Ты не слышишь, о чём я думаю?
Я попытался выхватить из тишины какие-либо слова, но ничего, кроме голосов из зала, так и не разобрал. Кстати говоря, общение там перерастало в спор.
– Нет. Похоже, в твоей мысленной гарнитуре сломался мысленный микрофон.
Демид