шатаясь, распрямился. Ноги его дрожали. Чем бы он ни занимался на краю ямы, из которой готовы были вырваться тени леса, это занятие выжало Волка досуха. В его глазах мелькнула паника, их белки снова налились зеленью, вены на его пальцах сверкали, словно изумрудные. Эммон потянулся за кинжалом.
– Держись, я…
Диколесье заглушило его голос – треск зашевелившихся ветвей звучал как торжествующий вопль. На плетях вьюнка, опутывающих Рэд, раскрывались новые цветы – огромные и словно бы светящиеся в сумерках. Листья, серые и почти увядшие, залоснились, наполнились зеленью – как и вены Рэд. Рот наполнил кислый привкус, словно бы она наелась земли. Осколок магии в ее теле становился все больше – и он жадно тянулся навстречу голодным белым деревьям.
Рэд подумала о Гайе, чье тело насквозь проросло корнями, – высосанной, поглощенной. Кальденора, Сайета, Мерра – этот лес пожрал и их троих. Он возьмет то, что ему нужно, и отбросит опустошенную оболочку, если только она не найдет способ остановить его, сдержать его, отрезать…
Паника, охватившая ее, придала девушке сил. Рэд ухватилась за рвущуюся из нее магию и развернула ее поток внутрь.
Лес снаружи отпрянул от нее с треском ломающихся костей. Корни, ветви и шипы задергались, когда Рэд начала загонять свою магию внутрь. Это было больно – превратить себя в клетку для дикой твари, которая выла и бросалась на прутья, пытаясь вырваться наружу. Но Рэд продолжала давить на нее, загоняя ее все глубже и глубже. И она загнала тварь вглубь, и связала ее, и отрезала от тянущихся к ней ветвей леса, словно воля ее была острым ножом.
Кислый привкус земли, заполнивший ее рот, исчез. Вены на запястьях посветлели, из зеленых становясь синими. Диколесье еще раз закричало – пронзительно и яростно, – и под его сводами снова воцарилась тишина.
Открыв глаза, Рэд ожидала увидеть разгромленную поляну, но нет – ни сломанных деревьев, ни отломившихся ветвей. Диколесье замерло, как ошеломленное животное. Рэд с трудом поднялась – колени ее подгибались. Комья грязи падали с подола ее разорванного платья и одолженного Эммоном сюртука.
Волк уставился на нее широко раскрытыми глазами, словно позабыв про кинжал, который все еще сжимал в руке.
– Это еще что такое?
– Не делай вид, что тебе это неизвестно. По крайней мере, не сейчас, когда ты только что собирался сделать то же самое у меня на глазах.
Зелень, текущая по венам Эммона, была почти точно такой же, как и та, что пыталась заполнить ее жилы.
– Сила. Сила этого траханого леса. Ты был там, когда я получила ее. Ты был там, когда… когда эта сила вошла в меня. Я тебя видела.
Паника в глазах Эммона медленно переросла в ужас.
– Нет, – прошептал он, качая головой. – Я… я пытался остановить это, мне казалось, что я остановил это…
Из гнилой земли с треском вырвались корни, заставив его замолчать на полуслове. Они оба одновременно посмотрели на дерево.
– Дерьмо. –