моё любимое, – радостно подхватил Олег.
– Да ты достал! – утомлённым голосом снова протянул вокалист.
Май залез на узкий подоконник и застыл в ожидании. Снова зазвучала гитара, ритмичные удары барабанов, трепыхание тарелок. Целый час он сидел, почти не шевелясь, лишь перекладывал затёкшие ноги из одного положения в другое. Ребята часто срывали песни, много курили, гоготали. Мальчик ещё мало что понимал. Всё, что творилось вокруг него, было волшебством, некоей магией, которая по счастливому стечению обстоятельств ворвалась в его жизнь. Сегодня другая – более грубая, более смелая, более жёсткая, музыка вливалась в него. Это была живая музыка, она возбуждала воображение, вибрировала в груди, в кончиках пальцев, мурашками проходила по позвоночнику и рассыпалась по всему телу. Май чувствовал её всеми клеточками своего существа, будто он был создан для того, чтобы ощущать, вибрировать вместе с ней. Звуки электрогитары завораживали. Ему казалось, что он мог слушать их бесконечно долго, и только их, ничем не приправленные.
Время репетиции пронеслось как миг. Когда ученик вышел за дверь, в нём продолжала гудеть и подрагивать каждая мышца, как после интенсивного бега, после которого нужно время, чтобы отдышаться и прийти в себя. Май почувствовал, что сегодня в нём что-то изменилось, теперь он на каплю стал другим.
В новом учебном году его положение ухудшилось. Май ощутил враждебность школьных стен, взгляды с издёвкой, дерзкие шуточки в спину. Ребята росли, менялись, новые интересы, новые потребности диктовали иное поведение. Май тоже подрос. Его внешность также менялась, и между ним и ровесниками развёрстывалась ещё большая пропасть недопонимания. Он ни в ком не нуждался, и это всех жутко раздражало. Белая ворона в стае серых волчков. Им захотелось попробовать этот любопытнейший экземпляр на вкус; ткнуть его, подковырнуть, поглядеть, взбунтуется ли, отразит ли нападение.
Май был в стороне от толпы и этим привлекал внимание. А ещё – своей молчаливостью, неребячьей задумчивостью, своей ухмылкой, появлявшейся на его лице в ответ на собственные мысли. Он был наблюдателем. Его большие, зоркие глаза всех рассматривали, всё подмечали, всех изучали. Он казался гордецом, влюблённым в себя. Не в его пользу играла и внешность. Май рос красивым парнем, но его красота была скорее женской: густые, слегка вьющиеся тёмные волосы, всегда стригшиеся с опозданием, из-за чего он вечно ходил обросшим; выразительные серо-зелёные, немного широко расставленные глаза, чуть вздёрнутый нос. Хорошо очерченный рот с сильно изогнутой верхней и полной нижней губой, с открытой улыбкой, придававшей его лицу привлекательность и миловидность. Иногда он застывал как изваяние, смотря в одну точку и блуждая мыслями где-то далеко. Его рот при этом приоткрывался, а в лице появлялась сосредоточенность и концентрация ума (он часто о чём-то размышлял). Роста он был обычного для своего возраста, не худой и не сбитый. По всем этим внешним признакам его считали жеманным и высокомерным. На самом же деле Май был закомплексованным