вместе тридцать лет, невозможно прожить так долго с человеком, которого не любишь.
А получилось все равно не о любви. То есть, о любви тоже, но, в основном, совсем на другую тему. Что я хочу сказать с самого начала… Да. Когда мне в последний раз довелось видеть их вместе, и почему я говорю, что это – любовь. Полгода назад, в день рождения Николая Генриховича. Я приехал с подарком – конечно, с книгой, книга ведь лучший подарок, а для Н.Г. так единственно возможный, других он не признавал, но и к книгам относился специфически: за всю жизнь не прочитал ни одного романа, так говорила тетя Женя, и я ей верил. Дома у них были художественные книги – классика, в основном, кое-что из современных авторов, но это читала тетя Женя, а в шкафу Николая Генриховича стояли книги только по специальности и вообще по всяким наукам, да еще энциклопедии, Большая Советская не поместилась, и толстые тома лежали горой на полу. Мне всякий раз казалось, что гора вот-вот завалится и непременно отдавит ноги тому, кто неосторожно сядет за стол рядом с книжным шкафом.
Так я о чем… Книга, да. За две недели до дня рождения я выяснил (у тети Жени, естественно), что Николай Генрихович хотел бы иметь только что вышедшую «Многоликую Вселенную» Линде. В магазины, мол, она поступила, но ты же знаешь, Юра, Коля по магазинам не ходит…
Линде я взял в «Библиоглобусе», хотя, как потом выяснилось, в «Доме книги» он обошелся бы мне на десять рублей дешевле. Ну да не в этом дело. Из гостей были только мы с Лизой и двое странных типов, коллеги Николая Генриховича из Астрономического института, говорили они весь вечер только о космологических флуктуациях и так увлеклись, что к бокалам не притронулись. Мы с Лизой и тетей Женей тихо выпили за здоровье – по очереди всех и каждого. Да, я о любви. Если бы вы видели, как тетя Женя смотрела на мужа, и как он гладил ее руку, когда она меняла перед ним тарелки, и как он неожиданно притянул ее к себе, прижался головой к животу и сказал: «Женечка»… У вас бы тоже не осталось сомнений. И вообще, как бы они выдержали друг друга столько времени, если не любовь? Характер у Николая Генриховича не сахар, а у тети Жени… Лучше промолчу.
В тот вечер мы с Лизой ушли около полуночи, нужно было успеть на последний автобус до Кунцева, и один из коллег Николая Генриховича вышел с нами, второй остался доругиваться – похоже, он не собирался уходить, пока не докажет имениннику, что «флуктуации микроволнового фона не превышают…» Дальше я не запомнил, а относительно фона помню точно, потому что фразу эту все трое повторили за вечер раз триста, не меньше.
– Славный человек Коля, – сказал по дороге коллега (кажется, его звали Григорием Кирилловичем), – только упертый. В правильную сторону, с одной стороны, но с другой – чужое мнение тоже нужно принимать во внимание.
С этим я не мог не согласиться – чужие мнения Николай Генрихович всегда внимательно выслушивал, но никогда во внимание не принимал. «Коля, – как-то при мне сказала тетя Женя, – надо освободить тот угол, торшер там бы хорошо