Смутилась было – девушки взрослые, удобно ли при них так откровенничать, – но передумывать было уже поздно. Она нерешительно нажала кнопку звонка. Дверь открыла Рахима-апа. Не успели как следует поздороваться, из комнаты вышел и Галимджан-абы.
– Ты на себя не похожа, Гаухар! – тревожно воскликнула Рахима-апа, как только они сели на диван. – Что случилось? Дома-то у тебя всё хорошо?
Гаухар настороженно посмотрела на открытую дверь соседней комнаты.
– Никого нет, – успокоил Галимджан-абы, – девушки наши на экскурсию уехали.
Гаухар молча кивнула. Впрочем, если бы сёстры и оказались дома, всё равно Гаухар не выдержала бы. Горло у неё сдавило клещами. Она разрыдалась. С большим трудом её успокоили. Сделав нечеловеческое усилие над собой, она сбивчиво, прерывисто начала рассказывать о своей беде. Это было мучительно – всё заново переживать на людях, хотя и близких. Но что поделаешь, ведь молчание ещё более тягостно.
Выслушав эту исповедь, Рахима и Галимджан какое-то время выжидали, пока Гаухар хоть немного успокоится. Оба они до сих пор считали, что Гаухар счастлива с мужем, ведь она не раз уверяла их в этом. И вдруг такая неожиданность… Не укладывалось в голове: как могло случиться такое? К тому же Гаухар в рассказе своём ничем не порочила мужа, только жаловалась на необоснованную и оскорбительную ревность его, на то, как груб он в своих обвинениях. Она умолчала и об Исрафиле Дидарове, и о Фаягуль. Что она могла бы сказать о них? Подозревает, что Дидаров дурно влияет на Джагфара, а Фаягуль как-то связана с ним. Но никаких фактов у Гаухар нет. Зачем же ей клеветать на людей?
Ни Рахима, ни Галимджан не вызывали её на крайние откровенности. Главное сейчас – помочь Гаухар взять себя в руки. А там они сообща придумают, что надо делать. Им ясно главное: острый разлад между мужем и женой зашёл слишком далеко, затянулся.
Гаухар спросила Галимджана, не возьмёт ли он на себя труд сходить для начала на работу к Джагфару, посоветоваться в парткоме. Она сама пошла бы, но чувствует, что у неё не хватит сил – ужасно совестно. Она не собирается затевать какое-либо дело против Джагфара. Пусть в парткоме поговорят с ним и выяснят, бесповоротно ли он решил порвать с женой.
Галимджан отозвался сочувственно. Что ж, он согласен потолковать с секретарём парткома. Может быть, удастся помирить супругов. Ведь разрушить семью легко, а вот скрепить её потом ой до чего трудно! И Рахима, и Галимджан уверены в невиновности Гаухар, они знают её с детства, она неспособна на что-либо дурное. Возможно, и Джагфар не так уж безнадёжен. Скорее всего произошло какое-то серьёзное недоразумение, разобраться в нём самостоятельно муж и жена не в силах. Оба погорячились, наговорили друг другу лишнего – иной раз это случается с молодыми людьми.
Но, подумав, Галимджан-абы несколько изменил своё первоначальное намерение, счёл более разумным сначала поговорить откровенно на дому с самим Джагфаром, и если уж не удастся переубедить его, тогда пойти в партком.
Выбрав субботний день, Галимджан-абы