не берет. И еще чего-то про терновник и каких-то отроков плела, пока ее не урезонили, где надо.
Обычно Семен-дурачок целый день по городу шастал да по сторонам глазел. Как-то раз приметил, что в один дом с огорода заползает гадюка и из кувшина молоко пьет. Зашел он в дом и, ничего не сказав, кувшин этот вдребезги разбил, а хозяин дома, мужик серьезный, партиец, как увидел такое безобразие, в сердцах огрел за это его поленом. На другой день сам хозяин – бывают же такие совпадения! – углядел, что гадюка приползла, ну и, конечно, за кочергу, и давай мутузить. Да толку никакого – всю посуду переколотил, а по змее так ни разу и не попал, уползла, гадина.
Семен же в это время под его окном укрывался и как завидел, что мужик натворил, сразу выскочил из-за дверей и кричит: «Что ты делаешь, дурак! Видишь, не только я шкода».
Тут партиец и сообразил, отчего прошлого дня горшка лишился, и так его проняло, что прослезился даже. Видать, он, хоть и в партии состоял, но нетвердого духа был человек – из колеблющихся попутчиков.
И вот, с этого дня стал почитать он Семена за святого, и позвал его к себе жить. Тот, нормальное дело, согласился. Для отвода глаз рассказал партиец повсюду, что у него в огороде гадюк завелось видимо-невидимо и, мол, нанял он Семена-дурачка, и тот за кров да еду гонять их будет.
Но как стал у него Семен жить и на дармовщину чужой хлеб лопать, все пошло в доме у партийца вверх дном – что ни день, да какая-нибудь история глупая приключается: то прокисшее молоко сладким делается; то с тестом беда – так поднимается, что деваться от него некуда, неделю целую пироги пекут; то старуха мать, не оповестив никого, как снег на голову, из Рязани нагрянет; то серебряный портсигар, почитаемый давно потерянным, на самом видном месте вдруг обнаружится; то новые сапоги из сеней бесследно исчезнут… Всего и не перечислить.
Например, с постом. Считалось, что Семен кроме хлеба черного, каши да щей постных ничего не ест, а в пост и того более – голодом себя морит. Все, естественно, очень умилялись: святая душа, истинный аскет! А тут, в Святой Великий Пост, он и, правда, до страстной пятницы от еды воздерживался, а потом возьми, да и налопайся самым хамским образом под вечер мясом. Причем устроил из этого целое представление!
Хозяйка, чтобы показать, как они с религиозными предрассудками борются, в пост гостей назвала, наготовила всего мясного, а он, злодей, мясо украл, и нет, чтобы потихоньку, где-нибудь в уголке, а прямо на глазах у всего пришедшего народа сожрал, чавкая и давясь. Но и тут ему все с рук сошло. Посчитали – по серости своей, конечно, что это он из скромности учудил, чтобы им, как вечным постником, не очень-то восхищались.
С партийцем своим, у которого он жил, не раз беседовал Семен об избавлении от блудной похоти. Тот по данному вопросу очень страдал, поскольку жену имел больную и вздорную, а по девкам бегать, не то совесть, не то должность не позволяла.
К Семену же, напротив, блудные девки так просто и липли: бывало специально отловят его и тискают, и он их тоже. И все веселятся от души, но